О стратегии партнерства науки и власти

Своеобразие системы управления научной деятельностью в России со- стоит в том, что оно осуществляется из двух центров — Министерства образования и науки РФ и Российской академии наук и Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Рассмотрим некоторые наиболее существенные результаты их деятельности, имеющие непосредственное отношение к науке. В существующем виде эта система сложилась в 1990-е годы. В апреле 1992 года указом Президента РФ был создан РФФИ по образцу Национального научного фонда (ННФ) США. Позднее, в марте 1995 года, возник еще один специализированный совещательный орган при российском президенте — Совет по научно-технической политике. Копируя американские образцы, российские чиновники-реформаторы исходили из уверенности, будто наименование американской модели научно-консультативной службы адекватно отражает ее содержание. Это был грубый просчет. Созданный Совет стал сугубо совещательным органом, не располагавшим ни властными функциями, ни какими-либо ресурсами, а потому институционально был обречен на забвение. Реальная же власть в сфере науки по-прежнему сосредоточивалась в Государственном комитете РФ по науке и технике, сохранявшем организационно-управленческую структуру советского периода. Позднее этот комитет был преобразован в Министерство науки и технической политики (ныне — Минобрнауки), однако это внешнее изменение не затронуло основных принципов его деятельности. К тому же час- тая смена руководителей министерства сформировала у большинства его сотрудников убеждение, что их ведомство никому не нужно, в том числе и правительству. А такая психологическая установка порождает психологию временщиков со всеми вытекающими последствиями. 

Минобрнауки как инициатор конфликтов между наукой и властью

В этих условиях перманентное состояние конфликта в отношениях между наукой и властью оказывалось почти неизбежным. Ограничимся лишь констатацией наиболее показательных фактов. Констатация первая. Возникшее в результате последней административной реформы Минобрнауки вступило в острый конфликт с научным сообществом уже осенью 2004 года — после публикации в газете «Поиск» проектов концепций участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, действующими в сфере науки и образования («Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки» (фрагменты проекта); «Концепция участия Российской Федерации в управлении имущественными комплексами государственных организаций, осуществляющих деятельность в сфере науки»; «Концепция участия Российской Федерации в управлении имущественными комплексами государственных организаций, осуществляющих деятельность в сфере образования». — «Поиск». 2004. №№ 38, 43, 44.). Во время предварительного обсуждения этих документов 23 сентября 2004 года на заседании правления Российского союза ректоров с участием первых лиц министерства и представителей РАН ученые отстаивали принцип элитарности, автономии в науке и концепцию фундаментального образования. Отзывы о представленных проектах были достаточно критическими. Так, вице-президент РАН Некипелов А.Д. расценил их как представляющие прямую опасность для науки и образования, вплоть до возможности ликвидации РАН (Е. Понарина. Связанные новоязом. — «Поиск». 2004. № 40. С. 3—4.), и эта мысль отражала мнение большинства собравшихся. В том же духе о документах высказались участники встречи представителей научных проф- союзов, состоявшейся тогда же в Пущино. Более того, было принято обращение к Президенту РФ с просьбой об отстранении от должностей главы Минобрнауки Фурсенко А., его заместителя А. Свинаренко и всех авторов концепций. Как говорится, комментарии излишни. Констатация вторая. Вседозволенность руководства Минобрнауки граничит с нарушениями государственной дисциплины. Практически игнорируются положения такого основополагающего документа, как «Основы политики РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу» (март 2002 года), в котором впервые за последнее десятилетие фундаментальная наука была названа национальным достоянием и поставлена задача формирования национальной инновационной системы. Несмотря на то что этот документ был принят на собрании членов Совета безопасности и Госсовета РФ, а также членов Совета по науке и технологиям при Президенте РФ (создан в 2000 году), председателем которого являлся сам тогдашний президент В.В. Путин, руководство Минобрнауки уже через два года поставило вопрос о ликвидации РАН — национального достояния России (см. констатацию первую). Констатация третья. Проводимая по инициативе Минобрнауки про- грамма модернизации структуры, функций и механизмов финансирования академического сектора науки, рассчитанная на три года (2006—2008), не решила ни одной из главных задач, поставленных самими разработчиками. Радикально изменить негативную ситуацию в вопросах привлечения талантливой молодежи в науку и обеспечения активного участия академических институтов в инновационном процессе не удалось. Драматическое положение, сложившееся в результате многолетнего недостаточного бюджетного финансирования науки и снижения престижа научного труда, привело к нарушению преемственности поколений научных кадров и катастрофическому старению научных сотрудников высшего звена РАН, что ставит под угрозу возможность сохранения научного потенциала России. Президиум РАН неоднократно принимал постановления по этому вопросу, но, не обеспеченные финансовой поддержкой, они не получили действен- ной поддержки правительства. Объективно министерская программа модернизации направлена не на развитие Академии, а на ее удушение. Руководство РАН под давлением Минобрнауки пошло на ряд принципиальных уступок, которые осложнили и без того непростую ситуацию в Академии. К тому же Минфин РФ перекрыл бюджетные ставки. Приток молодых кадров в академические институты стал, по существу, невозможным. Чтобы вывести РАН из состояния инсти- туционального коллапса, необходимо срочно разработать программу ее реанимации. Но сделать это под силу лишь креативной корпорации, основ- ным содержанием деятельности которой должны быть фундаментальные исследования. Молодежь можно привлечь в науку лишь достаточно высоким бюджет- ным финансированием научной деятельности и наличием современной научно-исследовательской инфраструктуры. В их отсутствие современные молодые люди, избравшие научную карьеру, нередко получают на родине высшее фундаментальное в своей основе образование, а затем эмигрируют в страны, где наука ценится несравненно больше. Перед теми же, кто не желает уезжать (а их большинство), возникает драматическая проблема выбора. Многие из мечтавших о научной карьере вынуждены от нее отказываться именно из-за низкой зарплаты (по данным ЦИСНа, мечтают о научной карьере 3 процента старшекурсников, а идут в науку чуть меньше 1 процента). Между тем незначительное по сравнению с за- рубежными коллегами повышение уровня оплаты труда академических работников растянуто на три года, да еще и обусловлено сокращением бюджетных ставок. Такая же проблема стоит и перед молодыми потенциально талантли- выми инженерами, администраторами, экономистами и другими специалистами. Сложившиеся на сегодняшний день уродливые социальные структуры не обеспечивают спроса на них, не давая им раскрыться, «калечат» эти таланты, вынуждают их в процессе адаптации некритически воспринимать, мягко говоря, в изобилии возникающие странные формы и нормы деятельности. Заодно с Минобрнауки действует и Министерство финансов РФ, умудрившееся создать барьеры на пути вовлечения академических институтов в инновационный процесс. Но о каких инновациях может идти речь, когда наиболее активные, плодотворно работающие научные сотрудники академических институтов, получающие деньги на договорной основе, будут переведены на работу по трудовым соглашениям на определенные сроки с оплатой их труда из внебюджетных источников? Каков при этом будет их статус? Останутся ли они сотрудниками академических институтов? На какие средства будут жить после завершения программы или работы по гранту? Вопросов больше, чем ответов. Все эти ограничения и неопределенность проистекают из того, что правительство в лице Минфина внесло поправки в бюджетный кодекс, суть которых состоит в распространении на все структуры, имеющие бюджетную поддержку, принципа подведомственности расходов (невозможность финансирования из нескольких источников). Но по отношению к работникам творческого труда (в отличие, например, от сотрудников силовых структур) реализация этого принципа приведет к разрушительным последствиям, поскольку означает изъятие доходов от платных услуг, запрещение получать гранты и субвенции, подорвет саму финансовую основу их существования. Стремясь решить сегодняшние проблемы за счет сокращения круга бюджетополучателей (См. Н. Волчкова. Мины от Минфина. — «Поиск». 2006. № 12. С. 3.) , Минфин пытается закрепить эту практику путем внесения изменений в Бюджетный кодекс РФ. Первая такая попытка была отбита, но перспектива все равно выглядит удручающе. Для кардинального изменения ситуации в сфере науки необходимо прежде всего резко повысить оплату научного труда в России до уровня, например, США. Между тем как авторы министерской программы модернизации академического сектора установили предел доходов скромной суммой 12 тысяч долларов в год. Это годовой размер оплаты труда американского школьного учителя 20-летней давности, когда он считался позорно низким. А для российских ученых такая зарплата, по убеждению чиновников, должна стать благом. Но одного лишь повышения уровня оплаты труда для прекращения «утечки умов» явно недостаточно. Необходима еще и продуманная программа ускоренного наращивания научно-образовательного потенциала страны. Начать ее реализацию можно и нужно уже сейчас (с нового бюджетного года, вместо бесконечных разговоров о реформах) с полной реконструк- ции научно-исследовательской инфраструктуры России, включая как стро- ительство необходимых для развития науки сложных сооружений, так и обеспечение научных лабораторий современными приборами и реактива- ми. В частно сти, целесообразно возобновить работы по сооружению гран- диозного ускорителя протонов (ускорительно-накопительного комплекса) в Протвино (Московская область). Создание ускорителя в уже готовом тон- неле длиной 21 километр могло бы иметь для России поистине эпохальное значение. Страна нуждается в мощном научно-образовательном потенциале. Он необходим для устойчивого социально-экономического развития госу- дарства, а также для осуществления глобальных амбициозных планов, в том числе и сотворения «российского экономического чуда». Констатация четвертая. Очередным свидетельством торжества адми- нистративно-бюрократического подхода к решению сложных проблем научной деятельности стал приказ Минобрнауки, Минздравсоцразвития и РАН № 273/№ 745/№ 68 «Об утверждении видов, порядка и условий при- менения стимулирующих выплат, обеспечивающих повышение результативности деятельности научных работников и руководителей научных учреждений и научных работников научных центров Российской акаде- мии наук» от 03.11.2006. Он устанавливает общие принципы оценки эф- фективности (результативности) исследовательской деятельности каждого конкретного ученого и научного коллектива. На практике следствием это- го приказа станет очередная волна очковтирательства, причем отнюдь не безобидного: вместо выполнения своих прямых обязанностей сотрудники академических институтов теперь будут заняты «игрой в баллы». В перспективе развитие ситуации представляется просто опасным (См. А. Н. Поддъяков. Узнать и обезвредить. — «Поиск». 2007. № 21. С. 10.) , поскольку она ведет к разрушению творче ских научных коллективов академических институтов, стагнации в научной сфере в целом. Констатацию негативных фактов можно было бы продолжить, но и приведенного выше вполне достаточно, чтобы сделать вывод: деятельность Минобрнауки объективно направлена не на созидание, а на разрушение сложившейся в стране системы научных исследований. Причем по всем признакам конфликты и напряженные отношения между наукой и властью будут продолжаться. Иного и не может быть, о чем свидетельствует красноречивая статистика. Так, по положению на 1998 год, доктора и кандидаты наук в возрасте до 39 лет включительно в российской науке составляли лишь 13,3 процента от общей численности этой категории исследователей. В группе от 40 до 49 лет их было 25,1, а от 50 и старше — 61,6, в том числе в возрасте 60 лет и старше — 30,6 процента. В США возрастная структура по соответствующим группам выглядит совершенно иначе: 43,6, 29,6 и 24,3 процента, в том числе в самой старшей возрастной группе — 6,3 про-цента. При этом динамика этих показателей в РФ и США (да и в других развитых странах) противоположна (См. «Наука и высокие технологии в России на рубеже третьего тысячелетия». М., 2001. С. 125.) . Это очень опасная тенденция, и ее необходимо переломить, иначе нам не суждено пойти дальше потребительской информатизации. Науке нужны молодые кадры, пока еще есть кому их научить (а скоро будет уже некому!), новейшее оборудование, достойное финансирование. Нынешнее правительство этих проблем не решает, создавая тем самым очень серьезную угрозу будущему страны. Россия тратит на ИР в 26 раз меньше, чем США, в 9,6 раза меньше, чем Япония, в 4,5 раза меньше, чем Германия. С такой финансовой базой претендовать на сколько-нибудь солидное место в мировом инновационно-информационном комплексе нереально (См. «Наука России в цифрах: статистический справочник». М., 2000. С. 42—43.) .

В поисках стратегической перспективы

Между тем в настоящее время России вполне под силу создать принципиально новый тип государственного управления наукой. Его главной предпосылкой должно быть партнерство между наукой и властью, когда: — власть проявляла бы достаточную степень гражданственности, чтобы осознать значимость и базовую роль научно-образовательного потенциала в повышении социально-экономической эффективности и конкурентоспособности страны в современных условиях; — наука в лице той же РАН могла бы публично выразить свою гражданскую позицию, осознание собственной общественной миссии, обязываю- щей ее быть не просто поставщиком знаний и технологий, но и главным экспертом в определении государственной политики по всем направлениям развития страны. К сожалению, в современной России не наука является экспертом для государственной власти, а государственная власть — это «эксперт» для науки, в принципе, увы, не понимающий, что такое наука, образование и научное сообщество, в каких организационных рамках они должны функционировать, чтобы быть эффективными для общества. К сожалению, и сама наука в России во многом ощущает себя «скромным государственным служащим», который рассчитывает только на милость вышестоящего начальника. Российское сообщество ученых до сих пор не осознало себя в качестве потенциальной политической силы, несмотря на наличие реальных возможностей стать таковой.

К сожалению, на уровне власти наука пока не представлена. Ни в струк- туре Администрации Президента РФ, ни на ином официальном уровне ныне еще не существует специального подразделения, занимающегося проблемами науки, тогда как потребность в нем весьма велика. Оно могло бы обеспечивать: — координацию научно-исследовательской деятельности, финансируе- мой из федерального бюджета; — разработку эффективной и динамичной государственной научно- технической политики; — подготовку экспертных рекомендаций по научно-техническим аспек- там внутренней и внешней политики для президента и правительственных ведомств. Выполнение этих функций оказалось не под силу ни нынешнему Мин- обрнауки, ни его предшественникам — Госкомитету по науке и технике, Миннауки РФ, а тем более консультативному Совету по научно-техниче- ской политике при Президенте РФ, созданному, как уже говорилось, в мар- те 1995 года. Тогда его председателем стал сам президент, а заместителем — глава правительства. В состав Совета вошли президенты РАН и отраслевых академий, министры, видные ученые. Однако этот орган институциональ- но явно не «вписался» во властные структуры. Понять причины этой ситуации можно, лишь обратившись к опыту США. Процесс институционализации научно-консультативной службы в Белом доме продолжался чрезвычайно долго. Фактически первым, кто заслуживал титула «специального помощника президента по науке и тех- нике», был Ванневар Буш, назначенный президентом США Ф. Рузвельтом в начале Второй мировой войны руководителем Управления научных иссле- дований и разработок. Затем последовали взлеты и падения научно-кон- сультативной службы президента США вплоть до ликвидации ее президен- том Р. Никсоном. И только в 1976 году президент Дж. Форд, придя к власти, решил возродить научно-консультативную службу в Белом доме. С этой целью в конгресс был направлен законопроект о создании науч- но-консультативного аппарата Белого дома. В 1976 году был принят закон о национальной научной и технической политике, ее приоритетах и орга- низации государственных органов по ее реализации. В соответствии с ним были учреждены Управление по научной и технической политике в аппа- рате исполнительной власти президента, Федеральный координационный совет по науке и технике и президентский Комитет по науке и технике. В ко- нечном итоге новая структура оказалась много более удачной, чем прежняя, и способствовала снижению уровня напряженности и конфликтности в от- ношениях между научным сообществом и Администрацией США. Возникли новые (партнерские) взаимоотношения между наукой и властью.

Научно-консультативная служба при президенте США изначально сочетала административные и консультативные функции. Идеи и предложения президентского Комитета по науке и технике напрямую принимались к исполнению административными структурами научно-консультативной службы. Именно в сочетании творческих и административных функций состояло гигантское преимущество новой структуры государственного управления научной деятельностью. Она была новой и необычной для всех чиновников государственного аппарата, а потому институционализация новшества заняла около 30 лет. Почему бы России не использовать позитивный опыт США, воплотив его в деятельности Совета по науке, технологиям и образованию при Президенте РФ? Основным содержанием структурных реформ должен стать «инновационный принцип отсечения устаревших структур». Если политическое руководство России проявит смелость и мудрость и начнет структурную реформу Совета в 2009 году, тогда процесс его институционализации будет сокращен почти в два раза, чем это было в США. С учетом изложенных соображений вернемся к главной теме исследования. Итак, первая попытка создания Совета по научно-технической политике при Президенте РФ оказалась неудачной. В 2000 году, судя по сообщению в печати, политическое руководство России решило возродить его под новым названием — как Совет по науке и технологиям. А 30 августа 2004 года был подписан указ Президента РФ о его преобразовании в Совет при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию (Заметим, что новое название совета не кажется нам удачным в сравнении с предыдущим (Совет по науке и образованию), ведь сфера технологий — это прерогатива промышленности (см. «Поиск». 03.09.2004). Тогда же было принято Положение о Cовете и утвержден его состав. В качестве форума для обсуждения проблем российской науки и образования с высшим руководством страны, когда последнее сочтет это необходимым, такой Совет может быть полезным. Но он является чисто консультативным, а не управляющим органом, не располагает какими- либо ресурсами и не может оказать никакой прямой поддержки науке и образованию. Обновленный Совет следует рассматривать как этап в институцио- нальном становлении эффективно действующей научно-консультативной службы при Президенте РФ. Наука — слишком серьезная сфера деятельности, чтобы ее развитие доверить какому-либо ведомству из ныне действующих в России. Главное — научную политику должен определять президент страны, а не правительство в лице Минобрнауки и Минфина РФ. Для этого нужно значительно усилить ныне существующий Совет по науке, технологиям и образованию при Президенте России, придав ему вместо консультативных властные функции и соответствующую ему же структуру по управлению и финансированию научно-образовательного потенциала страны. Во всех развитых странах, в первую очередь в США, есть специальный помощник президента по науке с достаточно много- численным и компетентным аппаратом (в РФ функцию этого аппарата могла бы выполнять РАН). Эти организации (учреждения) готовят решения по науке (а также проводят научную экспертизу по всем вопросам внутренней и внешней политики), с которыми президент выходит с законопроектами в конгресс. Министерства же по науке в США и ряде других стран просто не существует. Своеобразие, как мы отметили в начале статьи, государственной си- стемы управления научной деятельностью в России состоит в том, что она расколота на две несовместимые части. Это раздвоение легко преодолеть, если наделить Совет по науке и образованию при Президенте РФ властны- ми функциями, которые придадут ему новое качество, превратят в высший эффективный административный орган по руководству научной деятельностью. В результате реструктуризации произойдут существенные преобразования в организационно-управленской структуре науки: исчезнет или обретет новые функции Минобрнауки РФ; получит автономию в качестве креативной корпорации РАН; расширятся функции РФФИ, а членам его Совета добавят полномочия. Российское сообщество ученых через своих представителей — членов Cовета РФФИ сможет проводить решения, представляющиеся целесообразными и не зависимыми от политических пристрастий правительства.

РФФИ — принципиально новая для России форма организации научных исследований

В современных условиях управленческие структуры в сфере науки, созданные на основе административно-командного принципа, неэффектив- ны и обречены на отмирание. Им на смену идут организационно-управленческие структуры нового типа, и их институциональные основы уже в течение более 15 лет успешно функционируют в России. Речь идет о Российском союзе ректоров, Российском фонде фундаментальных исследова- ний (РФФИ), Российском гуманитарном научном фонде и ряде других нучных общественных организаций, которые представляют собой пример менее затратных и более эффективных организационно-управленческих структур. В этом можно убедиться, рассмотрев, например, основные принци- пы деятельности РФФИ. Как уже говорилось, фонд был создан в апреле 1992 года «как самоуправляемая государственная организация, основной целью которой является поддержка фундаментальных исследований в стране при соблюдении принципов свободы научного творчества» (В. Минин. Представляем РФФИ. — «Вестник РФФИ». 1994. Ноябрь. № 1. С. 2—7.) . Создавая РФФИ, правитель- ство и РАН опирались на многолетний опыт зарубежных стран, где разного рода государственные и частные фонды успешно действуют на протяже- нии многих десятилетий. Об их успешности говорит, в частности, опыт США, в свое время взятый за основу создателями РФФИ. Национальный научный фонд (ННФ) США был организован в 1950 году. Ныне он является главным правительственным ведомством, отвечающим за развитие фундаментальной науки в стране. В свое вре- мя положения закона о ННФ согласовывались и обсуждались в конгрессе и правительственных учреждениях США необычно долго — около пяти лет. Наиболее сложной оказалась проблема обеспечения разумного ба- ланса интересов государ ства, с одной стороны, и научного сообщества, которое за годы Второй мировой войны стало одной из наиболее авто- ритетных в обществе силой, с другой. Государство предоставляло бюджет- ные средства и, будучи ответ ственным перед налогоплательщиками за их рациональное расходование, претендовало на право контролировать работу фонда путем назначения его директора, членов управляющего совета, установления обязательной отчетности перед государственными финансовыми органами. В свою очередь ученые стремились сохранить как можно больше независимости, особенно в определении направлений и тематики исследований, выборе подлежащих финансированию про- ектов, их оценке и т. д.; стремились создать такие условия, при которых они работали бы не по указке чиновников, а по собственному разумению, понимая при этом, что современная наука, превратившаяся в сложную и дорогостоящую «индустрию знаний», без государственного финансиро- вания существовать не может. Принятый в 1947 году первый вариант закона отдавал руководство фон- дом в руки совета, сформированного в основном из ученых, которые долж- ны были совмещать членство в нем с основной научной деятельностью. Предполагалось, что совет будет назначать исполнительного директора фонда, определять основы научной политики этой организации, контро- лировать распределение грантов. И директор, и исполнительный аппарат в целом в таком случае были бы ответственны только перед советом, а не перед правительством. Функции последнего сводились к предоставлению денег. Президент Г. Трумэн наложил вето на этот закон, и потребовалось еще три года, чтобы окончательно отработать принципы взаимодействия ученых и власти. По конституции США президент обязан контролировать расходование всех бюджетных средств, на какие бы цели они ни предна- значались. В конечном итоге назначение директора фонда и 24 членов Национального научного совета при нем стали прерогативой президента. Но члены совета работают в нем по совместительству, оставаясь действующи- ми учеными в университетах и исследовательских центрах. Поскольку их назначает президент, как и директора, они по статусу равны с последним, отношения с ним не являются прямым административным подчинением, так что высшим органом управления ННФ является именно коллегиальный орган — совет. Его полномочий вполне достаточно, чтобы научное сооб- щество через своих представителей — членов совета могло проводить ре- шения, представляющиеся целесообразными и не зависимыми от полити- ческих пристрастий правительства. За почти шестидесятилетнюю историю ННФ каких-либо крупных конфликтов между ним и исполнительной или законодательной властью не возникало. Наоборот, бюджет фонда постоянно возрастал, а функции стали несколько шире, чем поддержка только фундаментальной науки, хотя она и ныне остается его главной задачей. Это позволяет считать, что найденный в конце концов механизм доказал свою жизнеспособ- ность. Схема управления РФФИ очень близка к схеме, принятой ННФ. Его высшим органом является Совет фонда, единственно полномочный решать основные вопросы научной политики, финансовой и органи- зационной деятельности. В его состав входят председатель фонда, два его заместителя, ответственный секретарь и 24 члена Совета — ученые, представляющие различные области знания, работающие в исследо- вательских организациях разных ведомств и разных регионах России. Председатель фонда назначается Президентом РФ, а члены Совета — правительством. Последнее положение стало проявлением стереотипов мышления, свойственных российским чиновникам. Нам же представля- ется, что следует воспроизвести американский вариант: председатель фонда и его члены назначаются только Президентом РФ. Этот акт кон- солидирует деятельность и председателя, и членов Совета, способствует повышению их статуса и ответственности. Это очень важно для упорядо- чения взаимоотношений фонда как с внутренними бюрократическими структурами, так и с внешними организациями. Срок полномочий пред- седателя и членов Совета — три года; более двух сроков подряд занимать эти посты нельзя. Программ, определяющих главные направления деятельности фон- да, семь: физика и астрономия; математика, механика и информатика; химия; биология и медицина; науки о Земле; гуманитарные и социаль- ные науки; создание информационных систем и баз данных для выпол- нения фундаментальных исследований. Каждая программа ведется не- большим административным аппаратом, при котором есть экспертный совет (20—30 человек) и большая группа независимых и не являющихся сотрудниками фонда экспертов (200—300 человек). Отделы же являются небольшими функциональными звеньями, обеспечивающими текущую работу организации (планово-финансовый, организационный, научно- методический, международных связей и т. п.). Аппарат РФФИ в целом немногочислен — порядка 60 человек. Приведенный выше перечень про- грамм, принятых РФФИ под свою опеку, достаточно широк и, по сущест- ву, перекрывает весь дисциплинарный спектр современной науки. Особо следует сказать о Российском гуманитарном научном фонде, основанном в сентябре 2004 года по образу и подобию РФФИ. После ос- нования нового фонда возникла необходимость раздела сфер деятельно- сти между этой новой организацией и подразделением Фонда фундамен- тальных исследований, уже наладившим успешную работу с проектами в области социальных и гуманитарных наук. Рациональное распределение функций нашли, оставив за РФФИ «преимущественно те исследования, ко- торые в той или иной мере решают задачу наведения мостов между двумя культурами, о которых в свое время писал Чарлз Сноу, — между естествен- ным и гуманитарным знанием… Прежде всего те, в которых объединяются познавательные усилия представителей различных научных дисциплин, которые предполагают проведение междисциплинарных исследований, причем не только в поле гуманитарных наук, но и с выходом в сферу наук естественных и точных, те, которые используют нетра- диционные методы и исследовательский инструмента- рий, например количественные подходы, заимствован- ные из области точных наук» (В. Жидков. Гуманитарные и общественные науки: Конкурс- 95. — «Вестник РФФИ». 1995. Июнь. № 2. С. 8.) . На наш взгляд, сохранение в рамках РФФИ программы гуманитарно- го и обществоведческого направления, а также самая тесная координация деятельности обоих фондов, вплоть до совместного финансирования ком- плексных масштабных проектов, принципиально важны и необходимы: именно сближение, синергизм различных областей знания являются се- годня велением времени и одним из наиболее важных условий успешного развития науки. Деление на «физиков» и «лириков» приемлемо на уровне литературных анекдотов, но не на уровне управления национальной на- укой. Здесь оно стало явным атавизмом. Реальная действительность, объект научной деятельности, едина по сво- ей природе, в ней все взаимосвязано и взаимозависимо. Дробление науки на отдельные дисциплины — это лишь вынужденный методологический прием, обусловленный ограниченностью познавательных возможностей человека, как аппаратурных, так и когнитивных. И чем глубже проникает наше знание в каждую конкретную область, тем отчетливее проступает единство мироздания и ощущается самими учеными. 

Не случаен и тот факт, что за последние приблизительно полвека по- стоянно меняется дисциплинарный спектр науки. С одной стороны, он все больше дробится, внутри традиционных отраслей выделяются новые узкие подотрасли, на стыках прежде обособленных областей возникает много новых дисциплин переходного типа вроде химической физики или физи- ческой химии. С другой стороны, уже прочно вошло в жизнь укрупненно- предметное деление на новые комплексные области — такие, как науки о Земле, науки о жизни, о человеке. Здесь уже грани между традиционными дисциплинами стираются, в том числе и между естественными и обще- ственными науками. Отметим также, что в последние десятилетия благодаря бурному про- грессу информатики и информационных технологий значительно сбли- зились аппаратное и математическое обеспечение естественных и обще- ственных наук. В обществоведении все шире используются математические методы, различные формы моделирования и т. п. Междисциплинарный подход к проблемам общепризнан сегодня в ка- честве наиболее плодотворного пути исследований, большинство «проры- вов», новых открытий происходит там, где удается сочетать достижения нескольких отраслей знания. Очевидно, что организационно-управленческие структуры и механиз- мы государственного регулирования научно-технического развития целе- сообразно строить с учетом объективных тенденций в мире самой науки. Там, где это возможно, желательно придавать управленческим структурам такие формы, которые соответствовали бы указанным тенденциям, содей- ствовали бы их реализации, а не затрудняли бы ее. Опыт организацион- ного «подталкивания» развития междисциплинарных ИР есть, в частности, у американского ННФ, где такого рода направление активно поддержива- ется и путем формирования комплексных программ внутри фонда, и путем создания соответствующих исследовательских центров при ведущих уни- верситетах по всей стране, и путем объединения этих центров в единую систему с помощью компьютерных информационных сетей, позволяющих поддерживать постоянную связь любого вида, проводить телесеминары и конференции. РФФИ как организатор государственной поддержки фундаментальной науки по всему ее спектру без исключений представляется оптимальным и необходимым звеном в системе управления российской наукой. Что ка- сается основного критерия отбора проектов, то он может и должен быть общим для всех курируемых дисциплин, соответствуя названию органи- зации, — это фундаментальный характер поддерживаемых работ. Как и многие другие разграничения в науке, грань между фундаментальными и прикладными ИР не является четким, непроходимым барьером, и это в одинаковой мере относится как к естественным, так и к общественным или гуманитарным дисциплинам. В любом случае используются экспертные оценки, опирающиеся на содержательные критерии, учитывающие мас- штабность, новизну, значимость исследуемых явлений и закономерностей, прочие параметры, позволяющие отнести конкретную работу к категории фундаментальных. Среди оценочных параметров может фигурировать и уровень междисциплинарности, «наведение мостов», о котором говори- лось в приведенной выше цитате. Кстати, в число фундаментальных обще- ствоведческих проектов вполне могут попасть и те, что прямо такую задачу не ставят. Хотя Фонд фундаментальных исследований официально является не- зависимой организацией, фактически он тяготеет к РАН и действует под ее довольно бдительным контролем. Тем не менее в его деятельности, как и других подобных ему, существует ряд объективных преимуществ по сравне- нию с деятельностью учреждений типа министерства или президиума РАН. Ведь министерства работают в первую очередь с устоявшимися научными институтами, тогда как фонды — непосредственно с учеными или группа- ми ученых, подавших заявку на финансирование своего проекта. Поэтому первых заботит главным образом сохранение структур, последних — науч- ные достоинства проекта. РФФИ принимает к рассмотрению исследовательские проекты по всем направлениям современной науки, от любых авторов независимо от их места работы, ученых званий и прочих регалий. Принцип отбора объек- тивно лучших проектов дает очень полезную информацию о том, «кто есть кто» в российской науке, помогает оценивать институты, научные школы, регионы. Одни институты получают десятки грантов и от российских, и от зарубежных фондов, другие — единицы, а иные вообще не могут добыть средств по этим каналам. В принципе такого рода информация может быть чрезвычайно полезной для управленческих структур, занятых реформиро- ванием науки РФ. Очень важной является способность фонда поддержать новое, потен- циально многообещающее и оригинальное направление, которому, как это всегда бывает и у нас, и повсюду, крайне трудно пробиться через за- слоны устоявшихся взглядов, школ и учреждений. Фонды обладают гиб- костью, не возможной для государственных бюрократических структур. Об этом свидетельствует история двух «бюрократических структур», со- зданных одновременно с РФФИ. В системе государственного управления были сформированы два центра, необходимость которых тогда не вы- зывала сомнений. Здесь мы вынуждены сделать небольшое отступление от нашего основного сюжета, чтобы дать краткие характеристики этим центрам.

Первым из них является Центр регионального научно-технического со- трудничества (РЕНАТЕХС), имевший на момент создания двойное подчине- ние — Министерству науки и технической политики (ныне Минобрнауки) и президиуму РАН. Его появление обозначало новое важное и перспективное направление государственной научно-технической политики России — регионализацию этой политики. Вторым был Республиканский исследова- тельский научно-консультационный центр экспертизы (РИНКЦЭ) Мини- стерства науки и технической политики и Госкомвуза (ныне Минобрнауки). Независимая экспертиза программ и проектов является принципиально необходимым этапом формирования государственной научно-техниче- ской политики и практической реализации ее основных направлений. По- этому создание РИНКЦЭ имело не только чисто практическое, но и своего рода политическое значение, поскольку как бы символизировало переход от чисто ведомственной экспертизы, господствовавшей в прошлые време- на, к современным методам ее организации на объективной, независимой основе. Центры были созданы по модели традиционных бюрократических ведомств с их единоначалием и жесткой субординацией. Тем самым они были обречены на административно-бюрократический режим деятельно- сти, который отодвинул региональное сотрудничество и независимую экс- пертизу на второй план. В последние два-три года появились новые направления деятельно- сти РФФИ, повлекшие за собой расширение его функций. Так, появились конкурсы на проведение целевых (ориентированных) фундаментальных исследований с использованием их результатов при создании прорывных технологий, совместные проекты, ориентированные на регионы России и другие страны СНГ. Заметно расширилось международное научное сотруд- ничество. Положено начало взаимодействию РФФИ с государственными федеральными агентствами, имеющему большое практическое значение; на очереди — государственно-частное партнерство, развитие которого сдерживает отсутствие нормативно-правовой основы для такого сотрудни- чества. Одним из важнейших достижений РФФИ является создание системы не- зависимой экспертизы. Об утверждении и довольно эффективной деятель- ности этой системы свидетельствует успешная работа фондов под держки науки. Можно сказать, что этап ее становления состоялся. Предстоит вто- рой, самый сложный этап институционализации независимой эксперти- зы. Она должна заменить ныне действующую ведомственную экспертизу, малоэффективную в прошлые времена, приносящую в современных усло- виях гигантский вред российскому обществу. Начать процесс институционализации независимой экспертизы самой судьбой предназначено РАН, поскольку РФФИ и Академия являются креативными, родственными орга- низациями. Закончить разговор об РФФИ нам хотелось бы следующими словами. Сегодня государственные структуры и общественное мнение, к сожалению, воспринимают науку только в качестве «поставщика новых, коммерчески привлекательных технологий. В таких условиях особую ценность приоб- ретает сама возможность получать финансирование исследований незави- симо от их потенциальной прибыльности. И именно такую возможность предоставляют научные фонды. А это значит, что они выступают в роли хранителя традиционных ценностей науки — таких, как стремление к получению нового, достоверного и обоснованного знания» (Б. Юдин. Что дает российской науке конкурное финансирова- ние исследований? — «Поиск». 2007. № 50. С. 14—15.)