А.М. Кулькин, А.Н. Авдулов

Периодизация государственной научно-технической политики развитых стран:
Становление, эволюция, тенденции и этапы ее формирования

М.: ИНИОН РАН

Научно-техническая политика (НТП) является сравнительно новым направлением деятельности передовых государств современного мира, если сравнивать ее с политикой внешней, экономической, социальной и другими, имеющими уже многовековую историю направлениями. Моложе НТП можно, пожалуй, считать экологическую политику, которая по существу является прямым отпрыском научной или даже одной из ее ветвей или разновидностей.

Чтобы обрести надежную точку отсчета во времени, сформулируем, что мы конкретно понимаем под НТП. Достаточно полным и точным определением представляется следующее: научно-техническая политика государства - это планомерная и постоянная, организуемая специализированными государственными органами всех уровней работа или система мероприятий, имеющая своей целью создание оптимальных экономических, правовых, политических и иных условий для динамичного, эффективного и экологически безопасного развития научно-технического потенциала страны. При этом под научно-техническим потенциалом мы понимаем совокупность кадровых, материальных, финансовых и информационных ресурсов, которыми располагает сфера "наука - техника", а также организационных и управленческих структур, обеспечивающих функционирование этой сферы. Условия для появления такого рода политики созрели в период, непосредственно предшествовавший Второй мировой войне, в ходе этой войны и сразу после ее окончания.

Войны часто оказываются катализаторами общественных процессов, и Вторая мировая война не была в этом отношении исключением. Она со всей очевидностью проявила то решающее значение, которое приобрела наука к середине прошлого века, ее новую роль в обеспечении военной и экономической мощи страны, благосостояния населения, продолжительности жизни, в общем, во всех сферах жизнедеятельности общества. Продвижение науки к роли решающего фактора в системе производительных сил, имеющего не меньший, а скорее больший вес, чем такие традиционные показатели, как численность населения, размер территории, природные ресурсы происходило постепенно, заняло около 100 лет и не бросалось в глаза на фоне крупных социальных потрясений - революционного движения и революций, войн, дележа колоний. Однако именно этот процесс был наиболее весомым, бесповоротным и перспективным среди множества перемен, имевших место в последние приблизительно полтора века. Вторая мировая война со всей очевидностью показала новую роль научно-технического потенциала, она была в полном смысле войной техники, в военные годы совершались многие открытия, создавались изобретения (от пенициллина до радара и атомной бомбы), невиданными в мирное время темпами внедрявшиеся в практику и работавшие на победу. Сами военные и не предвидели всех тех новейших видов оружия, которыми снабдили их ученые. Как анекдоты звучали правдивые истории времен Первой мировой войны, характеризовавшие отношение тогдашних военных к науке. Когда США в 1915 г, вступили в войну и Американское химическое общество обратилось в военное министерство с письмом, предлагая свои услуги, ответ гласил: "В этом нет необходимости, поскольку рассматривая ваше предложение, министр обнаружил, что в штате его ведомства химик уже имеется" (1, с. 6). Через 20 лет "...обращение военных в научную веру было полным и безоговорочным. В послевоенные годы они будут постоянно стремиться финансировать и использовать творческий потенциал ученых для непрерывного развития систем вооружений" (там же, с. 10). Военные в данном случае олицетворяли собою государство. Война к тому же "выпестовала" целый ряд отраслей промышленности, которые начали играть первую скрипку в экономике (реактивная техника, авиация, атомная промышленность, электроника и др.), и развитие которых требовало таких усилий и ресурсов, которые никто кроме государства мобилизовать не мог.

Другими словами, война установила между государством и наукой в целом, новые, прочные постоянные систематические связи. Это и дает нам основание считать окончание войны началом становления государственной НТП. Разумеется, контакты между государством и наукой имели место и в предыдущие годы и даже эпохи. Они были с незапамятных времен, когда правители периодически пользовались услугами ученых в военном деле или в строительстве, в летоисчислении, когда они патронировали науку по прихоти того или иного монарха или мецената, но все это не было научно-технической государственной политикой, соответствующей данному выше определению. Систематическими и всеохватными для отраслей сферы наука-техника эти контакты стали лишь в 40-х годах ХХ в. Это время и является для нас точкой отсчета при разработке периодизации государственной НТП. С того момента прошло уже достаточно много времени, чтобы ее отдельные этапы четко обозначились.

Однако, прежде чем рассматривать конкретные этапы развития НТП, следует пояснить, на каком принципе строится предлагаемая здесь периодизация. Обычно при решении подобных задач в основу кладется хронология - даты каких-либо событий, периоды правления какой-либо династии или партии. В нашем случае собственно хронология, хотя и присутствует, но основой не является. Периодизация строится по принципу приоритетности решаемых НТП задач. У каждого этапа свой приоритет, своя основная проблема, которая на данном этапе решается. Ведь НТП, как и всякая другая политика, является сложной, многогранной системой, состоящей из разнообразных по форме и содержанию компонентов - институциональных, организационных, экономических, юридических и т.д., включая географический. На какое-то время один из них или комбинация двух-трех компонентов выходит на первый план обычно потому, что является новым, ранее не задействованным или слабо задействованным звеном. При этом приоритетное направление завершающегося периода не отмирает, оно продолжает полнокровно функционировать (если, конечно, не было ошибочным), но просто отходит на второй план как уже разработанное, внедренное, апробированное в повседневной практике и уступает первое место новому, требующему повышенного внимания.

При таком подходе периодизация не только намечает определенные вехи, но и наглядно демонстрирует развитие НТП, наращивание арсенала ее форм и методов разработки и реализации, прослеживает строительство ее системы как постройки некоего здания, когда последовательно добавляются новые этажи, корпуса и коммуникации. Чистая хронология в этом случае размыта, переходы от одного периода к следующему происходят плавно, без скачков, занимают некоторое время, иногда значительное, и от страны к стране при сохранении последовательности периодов, даты их точно не совпадают, как, собственно говоря, происходит в ходе эволюции большинства процессов развития общества в целом.

Первым периодом, естественно, является период институционализации НТП. Под институционализацией мы понимаем создание в системе государственной власти на разных уровнях специализированных органов, отвечающих за разработку и осуществление НТП, за управление национальной наукой. Форма, в которой они создаются, стиль их работы и отношения с научным сообществом зависят от общего характера системы власти в стране, от ее традиции и возможностей на конкретный момент времени. Если брать идеальную схему, то отвечающие за науку учреждения должны быть сформированы в центре, в регионах и на местах в двух ветвях государственной власти - законодательной и исполнительной. В первой - наиболее распространенной формой являются комитеты, подкомитеты или комиссии в составе парламентских органов. Во второй - министерства или их аналоги, либо совершенно самостоятельные, либо совмещающие управление наукой с управлением какой-то другой отраслью, например, промышленностью или образованием, иногда торговлей, внешней особенно. Это в центре, а в регионах и на местах - примерно то же самое, но в меньших масштабах. Однако близкий к идеальному полномасштабный вариант нигде не возникает одномоментно, процесс его создания занимает длительный период времени. К тому же организационная структура органов управления наукой, как и любая другая бюрократическая система постоянно несколько меняется, достраивается, периодически сокращается, а затем вновь разрастается, конца этим переменам нет. Но для первого периода развития НТП, когда именно индустриализация является основной, приоритетной задачей, полномасштабный вариант не требуется и не складывается. Для этого периода достаточно организовать основные центральные органы в правительстве и в парламенте, которые, с одной стороны, становятся "точками роста" системы государственного управления наукой, а с другой - как бы официально, юридически знаменуют выделение НТП в самостоятельную специфическую отрасль управления национальным хозяйством.

Условия для решения такой задачи в странах-участницах Второй мировой войны были далеко неодинаковы, хотя все они прекрасно понимали новую роль научно-технического потенциала в развитии хозяйства. О приобщении к науке одной из стран-победительниц - США - мы уже говорили выше. Это, кстати говоря, была единственная из стран-участниц, территория которой от войны не пострадала, а экономика получила в военные годы мощный стимул к быстрому росту, и эти условия успешно использовала. Остальные победившие страны в большей или меньшей степени были разрушены, а побежденные вообще лежали в руинах (Германия, Япония). Но и они знали, почему проиграли.

"До войны Япония в техническом отношении была страной среднего уровня развития... Как в области фундаментальных исследований, так и в области прикладных конструкторских разработок Япония зависела от Западной Европы и США... О различии технических уровней Японии и США говорит, к примеру, тот факт, что, хотя Япония концентрировала все усилия на военной технике,... эффективность действий японской военно-морской авиации достигала лишь 30% против 80% у самолетов военно-морских сил США. Таким был разрыв в технических уровнях обеих стран в 1945 г." (2, c. 45). Ни перед войной, ни в ходе ее японцы не сумели толком наладить массовое производство ни самолетов, ни грузовых автомашин. "Каждый японец помнит, как во время войны наша промышленность выпускала бесчисленное количество самолетов, которые были не в состоянии продержаться в воздухе достаточно долго, чтобы хотя бы только встретить противника и сразиться с ним. Многие подававшие большие надежды юноши были обречены на смерть в водах Тихого океана из-за того, что внешне столь жесткий технический контроль продукции на наших заводах был лишен научной основы" (цит. по: 3, c. l7).

Германия до 30-х годов ХХ века была самой передовой в научном отношении державой. Американцы ездили учиться в немецкие университеты. В Германии обучались многие специалисты из СССР. Но гитлеровский режим значительно обескровил немецкую науку, множество ведущих физиков, математиков, химиков вынуждены были бежать из страны, в основном в США. Гитлеровское руководство недооценило перспективы ядерного оружия, проиграло американцам на этом участке научного фронта, хотя до войны немцы лидировали. В войне с СССР Германия не смогла противопоставить советским реактивным установкам какого-либо равного по своей мощи аналога, ее танки уступали знаменитому Т-34. Германские подводные лодки, несмотря на то, что подводному флоту уделялось первостепенное внимание, не смогли остановить караваны американских транспортов, производство которых США развернули уже в ходе войны, и которые доставляли Великобритании и СССР крайне необходимое им вооружение, грузовики, продукты питания и пр. Изобретение британцами радара помогло им выиграть "битву за Англию" и в значительной мере нейтрализовать немецкую авиацию, а в конце войны - ракеты Фау-1 и Фау-2. Короче говоря, германский научно-технический потенциал уступил потенциалу союзников по антигитлеровской коалиции. Немецкая наука до сих пор не восстановила свои позиции, подорванные гитлеризмом. Во второй половине 40-х годов институционализация науки была приоритетной задачей для всех. Формы она приняла различные. В странах, где государство относится к "дирижистскому" типу (Япония, Франция) вопрос решался быстрее и проще. Во Франции было создано министерство науки. Его позже то сливали, то вновь разъединяли с министерством образования, но всегда оставался единый национальный центр управления научно-техническим развитием. В Японии, где вся система власти претерпела принципиальные изменения после войны, опека фундаментальной науки и руководство соответствующими государственными НИИ и лабораториями сосредоточились в одном из управлений аппарата премьер-министра, а управление прикладными исследованиями и разработками - в Министерстве внешней торговли и промышленности. Специального министерства науки не создавалось. В Германии такое министерство организовали как в федеральном центре, так и в землях, в Великобритании руководство наукой в центральном правительстве было самостоятельной частью министерства образования. Кроме того, там была создана система из пяти так называемых "Исследовательских советов" по отраслям наук, которые получали от министерства деньги и распределяли их на конкурсной основе между субъектами ИР, в первую очередь, между университетами. Для последних эти средства были дополнительными, предназначенными только на ИР. Основные деньги - на содержание университета - выделяло министерство. Как ни странно, но дольше других стран с институционализацией науки в составе федерального правительства провозились США. Там несколько лет (до 1950 г.) шла борьба между президентом, конгрессом и научным сообществом, которое за годы войны обрело большую силу. Борьба тянулась четыре года, причем принимала порой достаточно острые формы. На первый проект закона о Национальном научном фонде (ННФ) президент Трумэн наложил вето, так как в нем не обеспечивалось конституционное право президента осуществлять контроль за исполнением законов, научному сообществу отводилось первое место и оно получало слишком много прав в управлении самим собою. Пока шли споры, возникшие в ходе войны научные управления в Министерстве обороны, Министерствах энергетики, сельского хозяйства, здравоохранения успели укрепиться и когда, наконец, ННФ был учрежден, на его долю остались только фундаментальная наука и проблема подготовки научных кадров высшей квалификации (аспирантура, докторантура). Система управления наукой в целом получилась децентрализованной по отраслевым министерствам при довольно слабой координирующей роли аппарата президента, где долго варьировались разные формы такой координации. Впрочем, американцы традиционно питают недоверие к слишком централизованным управляющим системам (говорят, это - наследие борьбы с английской монархией за независимость), предпочитая везде, где это возможно, создавать системы с элементами конкуренции, хотя это (во всяком случае при управлении наукой) чревато дублированием функций и соответственно снижением эффективности использования выделяемых бюджетом средств. Тем не менее единого министерства науки в США нет, хотя этот вопрос неоднократно поднимался в конгрессе. Нет и централизованного бюджета науки, и с этой проблемой правительственные органы стараются справиться до сегодняшнего дня.

Создание специализированных комитетов по науке и технологии в парламентах, причем в каждой палате (если их две) затруднений и споров нигде не вызывало, и приблизительно за первое послевоенное пятилетие во всех странах первый период развития НТП, когда приоритетом была задача институционализации, завершился.

Из достижений первого периода главным является понимание необходимости государственного подхода к руководству наукой, ее планированию и прогнозированию, понимание НТП как специфичной отрасли государственной деятельности, которой должны заниматься специализированные государственные органы. Это можно считать первым краеугольным камнем в здании национальной НТП.

Второй период, содержание которого в значительной мере являлось следствием первого, - это время бурного количественного роста капиталовложений в науку и самой сферы "наука-техника", числа ученых и инженеров, числа научных организаций и т.д. От военных лет страны получили богатейший научный задел (атомную энергию, совершенно новую электронику, первые шаги электронно-вычислительной техники, ракеты, новые телекоммуникационные системы и многое другое), который был неизмеримо богаче того научного багажа, которым они располагали до войны. Кроме того, война горячая вскоре сменилась холодной войной, развернулась невиданная по масштабам гонка вооружений, ускоренные темпы развития техники сохранялись. И правительства, и частные фирмы наращивали расходы на исследования и разработки (ИР) невиданными ранее темпами, видя в этом залог государственной безопасности и конкурентоспособности на мировом рынке. В США уже в первое десятилетие после войны резко вырос процент ВНП, расходовавшийся на ИР (табл. 1). Американское федеральное правительство в 1948 г. потратило на эти цели около 625 млн. долл., в 1958 г. его расходы составили 5,4 млрд. долл. с учетом инфляции (в текущих ценах - 6,8 млрд. долл.), т.е. выросли почти в 9 раз. За тот же период расходы промышленности на ИР выросли примерно в 7 раз, с 450 млн. долл. до 3,0 млрд. (в текущих ценах 3,7 млрд.). Среднегодовые темпы роста федеральных расходов только на фундаментальные исследования составили в 1953-1961 гг. (в постоянных ценах 1972 г.) 14,9%, в 1961-1967 гг. - 14,9, в 1967-1973 гг. - -1,1% (7, c. 45). Аналогичные картины наблюдались и в других странах (см. табл. 2)

Таблица 1. Затраты США на ИР (% от ВНП)

Источник: 4, гл.1, с.18,20; 5, с.236; 6, с.121.

Таблица 2. Затраты ряда стран на ИР (% от ВНП)

Источник: 7, с.47.

Один из видных деятелей американской промышленности послевоенного периода Г.Фусфелд так описывает ситуацию тех лет: "В 50-х и 60-х годах происходил энергичный рост промышленных исследований, включая создание новых лабораторий. Граничащая с энтузиазмом готовность высших руководителей промышленности связать будущее своих фирм с разработкой новой продукции и новых производственных процессов, требующих крупных и успешных усилий исследовательских подразделений, была прямым следствием уверенности, обретенной в результате плодотворного использования новой технологии во время Второй мировой воины. У всех было чувство, что наука и технология дают ключ к повышению качества жизни, что именно исследования и разработки являются основой роста и благополучия корпорации" (8, с. 120).

В связи с бурным увеличением государственных расходов на ИР (их темпы роста намного превышали темпы увеличения всех других статей бюджета, даже военных) появлялись даже некоторые курьезные расчеты: "Нынешние федеральное расходы на ИР, - писал журнал "Сайенс" в 1960 г., - составляют... около 10% федерального бюджета и примерно 1,6% ВНП... Темп роста нашего бюджета, используемого на науку за последние 10 лет, равнялся в среднем 10% в год, что соответствует периоду удвоения 7 лет. Поскольку период удвоения ВНП равен приблизительно 20 годам, то при сохранении приведенных соотношений через 65 лет мы будем тратить на ИР все свои деньги" (9, с. 162). Расчет, разумеется, только иллюстративный, но тенденцию он высвечивает ярко. Недаром же многие экономисты и науковеды США, Англии, Франции называют время с конца 40-х до конца 60-х - начала 70-х годов прошлого столетия "золотым веком" науки в этих странах, столь щедро ее в это время финансировали и столь активно расширяли.

Второй период кладет в здание НТП еще один краеугольный камень - промышленно развитая страна должна иметь "большую" сферу "наука-техника" и соответствующим образом ее оплачивать. Этот тезис имеет под собою и солидное теоретическое обоснование. Научно-технический прогресс как общественное явление и экономическая категория (имеется в виду развитие техники и технологии производства, совершенствование его организации, повышение профессионального уровня кадров, изменение их структуры и структуры экономики в целом и т.д.) начал привлекать к себе внимание ученых еще в 20-х - 30-х годах ХХ века (Кобб, Дуглас, Тинбергер и др.). Это внимание усилилось в послевоенные годы. Обстоятельные исследования Абрамовича, Миса, Прайса, Бомбаха, Солоу, Решера показали и достаточно убедительно доказали три важнейших характеристики, присущих прогрессу науки и техники.

Во-первых, "... вклад технического прогресса в экономический рост имеет такое же (а в некоторых случаях и более важное) значение, как и вклад традиционных факторов - труда и капитала" (10, с. 16). О порядке величин можно судить по следующим примерам. В 1956 г. Абрамович (США) с помощью математического аппарата так называемой производственной функции показал, что почти весь прирост чистого продукта на душу населения с конца XIX в. и до середины ХХ происходил главным образом за счет научно-технического прогресса. Солоу подсчитал, что технический прогресс обеспечил 9/10 роста производительности труда в США с 1909 по 1949 гг. Ту же цифру дали расчеты Бомбаха применительно к ФРГ в период 1950-1956 гг. Более поздние расчеты для ФРГ на большем промежутке времени несколько снизили эту величину, но она оставалась тем не менее очень высокой - 3/4 (11, с. 35).

Во-вторых, для того, чтобы поддерживать темп появления крупных открытий и изобретений постоянным, объем вовлекаемых в сферу "наука-техника" ресурсов должен возрастать по экспоненте (закон "логарифмической отдачи" Решера) (12, с. 92). Так что, если мы захотели бы увеличить темп, допустим в два или три раза, то ресурсов надо затратить, соответственно, в сто или в тысячу раз больше.

В-третьих, сфера "наука-техника" относится к структурам пирамидального типа. Вершину пирамиды образуют открытия и изобретения высшего класса, которые случаются редко, ниже - менее значительные, но более многочисленные достижения, затем всякого рода усовершенствования, а в основании - огромный объем рутинной работы, достаточно далекой от полета научной мысли. У каждого слоя свои функции в обслуживании научно-технического прогресса, и все слои по-своему важны и необходимы. Невозможно произвольно разделить такую структуру на части и направить все ресурсы на какой-то из уровней, вырастет та же пирамида, с тем же соотношением слоев.

В свете изложенного очевидно, что "золотой век" не мог длиться вечно. Ко всему прочему и государство, т.е. общество в целом, и каждое конкретное предприятие в состоянии выделить на развитие науки и техники лишь определенный ограниченный объем как материальных, так и людских ресурсов. Они столь же необходимы для осуществления иных функций и для иных нужд. Корпорация или фирма может тратить на ИР лишь некоторою долю своих доходов, и доля эта для данной отрасли и на данный момент является величиной практически постоянной, является своего рода нормой, отражающей сложившийся здоровый экономический баланс ресурсов. Государство тоже выделяет некоторый процент доходной части бюджета, и это тоже для него "норма". Значительные и длительные отклонения от такого рода "норм" чреваты крахом². А увеличение доходов в конечном счете упирается в физические ограничения рынков сбыта.

К тому же к концу 60-х годов эйфория послевоенных лет уступила место некоторому разочарованию. "Золотой дождь", хотя наука и техника в ряде отраслей довольно быстро прогрессировали, все же не вызывал немедленно столь же интенсивного "дождя открытий", каждый шаг вперед давался труднее и требовал больше средств, чем предыдущий. А тут еще подоспели и знаменитые "нефтяные шоки" 70-x годов, которые потрясли всю мировую экономику и крайне затруднили финансовое положение ведущих корпораций и целых государств.

В результате воздействия всех перечисленных факторов претерпевает изменение и государственная НТП развитых стран, второй период "вольного" и богатого финансирования, период развития главным образом вширь, примерно к концу 60-х - началу 70-x годов (в разных странах с некоторыми сдвигами по времени), завершается. Начинается третий период, который привносит в НТП трезвость, расчетливость и активный поиск наиболее эффективных форм организации ИР. Можно сказать, что акцент переносится с экстенсивного на интенсивный путь развития. Финансирование повсюду стабилизируется, а в некоторых странах сокращается (США, Франция, см. табл. 1 и 2). Несколько менее отчетлива эта грань в странах, потерпевших поражение во Второй мировой войне, в силу послевоенной разрухи не имевших возможностей создать "золотой дождь" и вынужденных раньше других искать наиболее интенсивные и рациональные формы использования своего научно-технического потенциала. Япония, к примеру, уже в 1962 г. приняла "Закон о научно-технической кооперации в добывающей и обрабатывающей промышленности", который выводил такого рода объединения усилий фирм из-под антитрестовского законодательства. А Соединенные Штаты подошли к законодательному оформлению кооперации в научно-технической сфере лишь к концу 70-х - началу 80-х годов. И то в значительной мере под давлением конкуренции со стороны Японии, успевшей восстановиться, используя новейшую техническую базу, и вытеснявшей США из целого ряда важных сегментов мирового рынка наукоемкой продукции.

Интенсификация НТП, переход от фактически неограниченного финансирования по всему фронту науки к выбору приоритетных направлений, стремление найти и внедрить наиболее эффективные формы организации ИР: расширение использования в этом качестве так называемых "национальных программ", в рамках которых объединялись возможности государственного, академического и частного секторов; поощрение кооперативных ИР, тесной кооперации университетов и частного капитала, появление кооперативных исследовательских центров - все это является лейтмотивом третьего периода развития НТП, значительно пополнившего ее инструментарий.

Кроме того, следствием поиска экономической эффективности является включение в число опекаемых государством новых видов ИР и новых стадий нововведенческого цикла. Ранее государство считало себя ответственным лишь за фундаментальную науку, а прикладные ИР рассматривались как зона исключительной компетенции частного промышленного сектора (кроме таких крупномасштабных проектов, как освоение космоса, ядерной анергии, создание больших ускорителей элементарных частиц и т.п., требовавших таких масштабных вложений и концентрации усилий, какие по плечу только государству). Прогресс техники во многих областях (микроэлектроника, биотехнология и др.) сгладил, а то и вовсе стер границу между фундаментальной и прикладной наукой, а все более обострявшаяся конкуренция между странами заставила государство распространить свою опеку на все доконкурентные стадии нововведенческого цикла, от фундаментальной идеи до разработки прототипа изделия, хотя это и потребовало пересмотра таких основополагающих установок "свободного" капитализма, как антимонопольные законы и принцип равных возможностей. Пересмотр произошел, демонстрируя гибкость современного развитого общества и его способность применяться к изменяющимся объективным факторам развития (подробнее cм.: 7, c. 158-162).

Некоторые конкретные новые, интенсивные формы организации ИР появились в арсенале НТП еще до третьего периода, другие "расцвели" и получили широкое распространение позднее, однако их поиск, осознание необходимости нового подхода находились на переднем плане именно на данном временном отрезке, на третьем этапе формирования "здания" НТП.

Следует подчеркнуть, особенно в связи с приведенными выше данными о стоимости научно-технического прогресса, что переход к интенсивным формам является прямым продолжением наращивания ресурсов науки, поскольку он фактически эквивалентен их увеличению также как использование, например, экспертных систем в медицине эквивалентно строительству поликлиник и больниц, росту числа врачей, а применение электронных управляющих устройств для оптимизации транспортных потоков эквивалентно модернизации существующих или постройке новых транспортных артерий. При этом если возможности прямого расширения вовлеченных в сферу "наука-техника" средств, как мы показали выше, ограничены физическими возможностями общества, то для эквивалентных вариантов таких ограничений нет, а поиск эквивалентов, их создание и внедрение - дело науки и техники. Таким образом, развиваясь, они как бы сами свои потребности в наращивании ресурсов удовлетворяют.

Третий период заканчивается приблизительно в начале 80-х годов. При желании хронологической вехой можно считать провозглашение президентом США Рейганом в январе 1982 г. политики "нового федерализма". Суть этой политики состояла в перераспределении функций по управлению научно-техническим развитием между федеральным правительством и правительствами штатов в пользу последних. Нисколько не ослабляя усилий на освоенных направлениях, активно используя весь накопленный арсенал НТП, правительства развитых стран переносят центр тяжести на вовлечение регионов, региональных и местных властей в "наукофикацию" страны. Шаг вполне естественный, по крайней мере по двум причинам. Во-первых, до этого времени основные исследовательские силы и объемы ИР сосредоточивались в отдельных, сравнительно небольших по сравнению с государством в целом, районах. Допустим, в США наука была сосредоточена в Силиконовой долине, в районе шоссе 128 (около Бостона), в Треугольном научном парке Северной Каролины и в ряде престижных университетов. В Японии - это регион Токио-Осака, где к началу 80-х годов по данным министерства внешней торговли и промышленности, было сосредоточено 80% всех промышленных и государственных исследовательских лабораторий, 70% научных работников страны и 60% профессорско-преподавательского состава вузов (15, с. 183). Здесь же располагалось и большинство предприятий наукоемких отраслей - 82% предприятий оптической и электронной промышленности, 77% авиационных производств, 66% компьютерного производства и т.д. (15, с. 429). Во Франции наука и наукоемкая промышленность в основном концентрировалась в департаменте Иль де Франс, в Париже и вблизи него. Аналогичная ситуация сложилась в Великобритании ("Коридор М4" от Лондона на северо-восток, Центральная Шотландия, Глазго-Эдинбург), в ФРГ, Италии и других странах. В "регионах науки" стало тесно: плотность населения очень велика, транспортные артерии перегружены, цены на жилье очень высокие, много экологических проблем. В то же время здесь был накоплен прекрасный опыт развития науки и техники, взаимодействия университетов, промышленности и государственных научных учреждений, создания мелких и средних наукоемких фирм.

Во-вторых, развитие остальных областей, которые в определенной степени равнялись на регионы науки, постепенно подготовило их к использованию опыта, накопленного "образцами". А общий подъем экономики, перевод ее на научные рельсы, необходимый для выживания в условиях обострения конкуренции между развитыми странами, в условиях появления на мировом рынке "новых тигров" - Южной Кореи, Тайваня, Малайзии и др. - с их дешевой рабочей силой, настоятельно требовал распространения этого опыта по крайней мере на большую часть территории страны.

Приоритетность регионального аспекта НТП на данном этапе проявилась для США уже в упомянутом "новом федерализме", в появлении региональных программ научно-технического развития, в бурном росте числа научных парков, технополисов, инкубаторов. В стране появились "Силиконовый пляж", "Силиконовая роща", "Силиконовый коридор" и т.д. Почти все штаты включились в орбиту НТП на федеральном уровне и в процесс формирования собственной действенной НТП. В Японии регионализация НТП вылилась в охватившую практически все префектуры страны программу технополисов (закон о технополисах японский парламент принял в апреле 1983 г.). Во Франции в 1982 г. был принят закон "О планировании развития науки и технологии", и в соответствии с этим законом центральное правительство и коммуны департаментов разработали подробные схемы специализации каждого региона на тех или иных наукоемких отраслях хозяйства с учетом традиций, имеющегося научно-технического потенциала и рационального разделения труда между регионами. Для всех департаментов были определены приоритетные отрасли новой техники, в развитии которых они должны стремиться достичь результатов мирового уровня, и традиционные отрасли хозяйства, подлежащие обновлению на базе новейших технологий. Новый импульс получили уже созданные к этому времени технополисы в районе Гренобля и на знаменитом лазурном берегу, неподалеку от Ниццы. "Где только нет теперь технополисов? - писала в 1985 г. газета французских деловых кpyгoв "L'Usine Nouvelle", - Научные парки, кишащие высокотехнологичными предприятиями становятся жестким императивом для муниципалитетов, ищущих пути создания новых рабочих мест и повышения занятости" (16, c. 415). Всего в Западной Европе к 1988 г. было более 200 научных парков, из них 163 действующих, 26 строились, остальные находились на разных стадиях планирования (17, с. 91). Только в парках Великобритании, Франции и ФРГ в этом году работало около 53 тыс. человек (там же, с. 95-96). О быстрых темпах развития этого процесса говорит тот факт, что в 1985 г. число работающих в научных парках этих трех стран составляло немногим более 16 тыс. (там же, с. 94).

Говоря о парках и инкубаторах, мы подчеркиваем одну из важнейших граней регионализации НТП - вовлечения в процесс "наукофикации" общества малых и средних фирм. Этот контингент предприятий иногда недооценивают, а они (а не гиганты типа Форда или Сони) обеспечивают основное (до двух третей) число рабочих мест в стране, и по крайней мере половину ВНП. А по части нововведений они гораздо подвижнее, быстрее приспосабливаются к меняющимся условиям рынка, имеют гораздо лучшие удельные экономические показатели, чем крупные концерны. Например, в США стоимость ИР, приходящаяся на каждый доллар объема продаж, на больших фирмах примерно вдвое выше, чем на малых, большие получают от федерального правительства 33% своих фондов на ИР, а малые - только 21%, на одного ученого или инженера малые фирмы затрачивают вдвое меньше средств, чем большие (18, с. 154). Недаром в США в составе федерального правительства создана Администрация малого бизнеса, специально опекающая этот сегмент хозяйства и контролирующая программы помощи ему в виде грантов, юридической защиты, консультаций. Согласно принятому конгрессом в 1982 г. "Закону о развитии инновационного потенциала малого бизнеса" все правительственные министерства, ведущие ИР, должны проводить часть своих проектов силами малого бизнеса, то есть последний получает заказы на миллионы долларов.

Региональные программы НТП обычно включают в себя мероприятия, проводимые в рамках департаментов, префектур, земель, графств, штатов и т.д. и направленные на:

• создание или совершенствование образовательного потенциала, обеспечивающего подготовку квалифицированных кадров, владеющих новыми наукоемкими технологиями;
• укрепление научного потенциала вузов и создание новых или расширение существующих исследовательских организаций;
• содействие развитию всех форм предпринимательской деятельности, особенно в наукоемких отраслях как путем создания новых фирм, так и за счет привлечения на свою территорию предприятий из других регионов и из-за рубежа;
• создание современной инфраструктуры, обеспечивающей высокое качество жизни, включая экологическую безопасность.

Таким образом, четвертый период развития НТП привнес в ее систему два новых важнейших элемента - региональный аспект и охват малого и среднего бизнеса. Без этого НТП не могла бы ни географически охватить национальную экономику, ни проникнуть "вглубь" ее до малых фирм на местах, создавая тем самым базу для структурной перестройки всего хозяйства на наукоемкой основе.

Наконец, нынешний, пятый период эволюции НТП, с конца 80-x годов и по сегодняшний день, в какой-то мере завершает строительство ее "здания". За предыдущие периоды, начав с организации специализированных центральных органов в первые годы после Второй мировой войны и с опеки только первого звена нововведенческого цикла - фундаментальной науки - и только двух секторов - государственного и академического, пройдя этап экстенсивного роста, и затем период поиска и освоения интенсивных форм организации ИР, поощряя кооперацию секторов и тем самым распространяя свое влияние на частный промышленный сектор, включив затем в свою орбиту регионы и местные органы власти, а также на малые и средние предприятия, на последнем этапе предлагаемой периодизации государственная НТП обретает по отношению к сфере "наука-техника" всеобъемлющий характер, то есть охватывает и все три сектора науки, и все стадии процесса нововведений - фундаментальные исследования, прикладную науку, разработку и даже этап внедрения новинок в производство, выход с новой продукцией на рынок, внутренний и мировой. Именно на поддержке этой последней стадии, на внедрении научных и технологических новинок в практику делается основной акцент на современном этапе. Государственная НТП США, стран Европейского Союза за 90-e годы становится сбалансированной, с точки зрения поддержки как создания новых технологий, так и их потребления, равного внимания к субъектам и той, и другой фазы нововведений. Такого рода поворот, акцент на потребителя был основательно подготовлен в 80-х годах юридически и политически. В этот период в США было принято семь законов, устранявших юридические препоны на пути кооперации в сфере ИР и передачи технических достижений из государственного сектора в частный промышленный. Заключительным аккордом этой серии законодательных актов был Закон о передаче технологий в интересах национальной конкурентоспособности от 1989 г. (The National Competitiveness Technology Transfer Act), который обязывал все государственные исследовательские учреждения и управляющие ими министерства развернуть работы по внедрению своих разработок в промышленность, ибо, как отмечалось в преамбуле закона "... основой экономического, экологического и социального благосостояния граждан Соединенных штатов является уровень развития технологии и нововведений в производстве" (18, с. 205). Закон подробнейшим образом регламентировал порядок передачи технологий, материального вознаграждения авторов изобретений, порядок продажи лицензий частным фирмам, причем с предоставлением покупателю исключительного права использования покупки. Последнее очень важно, так как иначе у фирм не было заинтересованности в приобретении лицензий, такую же покупку могли сделать конкуренты. В 1991 г. каждое министерство, имеющее в своем распоряжении исследовательские лаборатории, было обязано выделять на работу по внедрению нововведений не менее 0,5% своего бюджета ИР.

Пришедшая в 1992 г. к власти администрация президента Клинтона сделала поддержку национальной промышленности и использование достижений науки и техники для достижения ее конкурентоспособности и обеспечения экономического роста одним из лейтмотивов как своей избирательной компании, так и своего правления. Ярким примером реализации этой политики в 90-х годах стали соглашения между государственными центрами ИР и промышленными компаниями о кооперации в создании новых видов продукции (Cooperative research and development agreement). Число таких соглашений в 1990 г. составило 460. К середине 90-х годов (1996) оно достигло 3688. Затем стабилизировалось на уровне порядка 3200 соглашений в год. В рамках этих соглашений за последние годы получено в среднем по 3816 патентов на изобретения в год. Гослаборатории продают ежегодно несколько сотен лицензий, в 1998 г. было продано 520 (4, с. 2-38). Вторым характерным для НТП 90-х годов примером может служить деятельность Министерства торговли США. Поскольку в Соединенных Штатах нет министерства науки или министерства промышленности, поддержка последней поручена Министерству торговли, традиционно занимавшемуся стандартизацией, обеспечением единства мер и весов и достаточно тесно контактирующим с производственной сферой. В этом министерстве было организовано Управление технологии, руководитель которого имеет ранг заместителя министра. Управление развернуло с начала 90-х годов ряд программ, нацеленных на повышение конкурентоспособности американской промышленности за счет использования новейших достижений науки и техники. Непосредственно ведет эти программы подчиненный министерству торговли Национальный институт стандартов, который переименовали в Национальный институт стандартов и технологии (НИСТ). Одной из основных является программа создания региональных Центров производственных технологий. Сеть таких центров охватывает основные промышленные штаты страны. Их главная задача - передача технологий, разработанных в университетах, правительственных лабораториях и в самом НИСТ предприятиям средних и малых фирм, расположенных в обслуживаемом Центром регионе. Проводятся обследования предприятий, оказывается информационная, консультативная и даже прямая материальная помощь в переоснащении производства, повышении его технического уровня на базе наукоемких технологий: использования вычислительной техники, новой контрольно-измерительной аппаратуры, систем автоматического проектирования деталей, робототехники, гибких автоматизированных обрабатывающих комплексов и т.п.

Аналогичные акценты прослеживаются в НТП других развитых странах - в Западной Европе и в Японии. "Несмотря на различия в традициях, конкретных условиях и возможностях", - пишет, например Н. Вонортас (N. Vonortas), сотрудник Центра изучения международной научной и технической политики в составе факультета экономики университета им. Джорджа Вашингтона, - как в США, так и в ЕС за 90-е годы сложилась в основном сходная философия по отношению к технологиям и инновациям. Оба региона предприняли серьезные усилия, чтобы сбалансировать созидательную и потребительскую стороны традиционной технологической политики. По обе стороны Атлантики она фокусируется сегодня на проблеме экономического роста в большей чем когда-либо степени... Она должна быть сосредоточена на вопросах производительности и экономического развития частного сектора (то есть потребителя технологий). Это, в свою очередь, означает, что государство более не является потребителем своих собственных разработок, как это было при ориентированной на оборону системе ИР, а призвано помогать частным фирмам конкурировать на мировых рынках" (19, c.105-106). Что касается Японии, то ей перестраивать свою государственную НТП по сути дела не требовалось, установка на экономический рост и поддержку национальной промышленности красной нитью проходит в ней на протяжении всего послевоенного периода.

Таким образом, современный этап практически завершил строительство систем НТП в развитых странах современного мира. Сегодня она охватывает всю сферу науки и техники, располагает богатым арсеналом разнообразных инструментов реализации принятых решений, методологией их разработки, разнообразными эффективными формами организации ИР. Более того, на научную основу перешли или переходят ныне все прочие направления деятельности государства, его экономическая, внешняя, оборонная, социальная и т.д. политика. НТП в какой-то мере становится базой, на которую все эти виды государственной политики опираются.

Анализируя те события и перемены, которые принес мировому сообществу ХХ век, не будет преувеличением сказать, что одним из наиболее важных, бесповоротных и перспективных изменений является становление нового статуса и роли науки. Эволюция науки и ее интеграции с производством шла достаточно постепенно в течение последних 100-120 лет, мало заметно для широких слоев населения, но неуклонно продвигаясь вперед, расширяя область своего влияния и превращаясь в неотъемлемую и важную часть системы производительных сил общества. Наконец, в середине века заговорили о научно-технической революции, и затем о довольно беспорядочном наборе разнокалиберных "революций", связываемых с различными областями технологии - химией, электроникой, вычислительной техникой и т.д. Фактически же это лишь отражало набиравший силу процесс "наукофикации" общества, его производственной сферы, коммуникаций, сферы услуг. Сегодня научный потенциал стал неотъемлемой и, пожалуй, наиболее важной составляющей системы производительных сил.

Предложенная схема периодизации позволяет проследить основные этапы развития взаимоотношений науки и государства в развитых странах во второй половине ХХ в. Каковы перспективы, каким может стать следующий период развития НТП? В национальном плане она представляется практически завершенной системой, способной функционировать без каких-то новых существенных изменений и дополнений. Разве что остается еще довольно много простора для расширения контактов и взаимопонимания научного сообщества с широкими слоями общественности, для развития многообразных форм участия последних в формировании и принятии решений, касающихся НТП. Такие тенденции налицо, и они уже обсуждаются в науковедческих кругах, но скорее всего следующий крупный этап развития НТП будет связан не с национальными рамками, а с давно пробивающей себе путь тенденцией интернационализации научно-технического прогресса. Наличие значительного числа международных научных организаций типа CERN'а, международных проектов (космическая станция, расшифровка генома человека и т.д.), наконец, новые системы телекоммуникаций и, разумеется, ИНТЕРНЕТ, являются к тому внушительными предпосылками, а глобализация экономики, экологических проблем и таких явлений, как глобальное потепление климата, возможных метеоритных и подобных им угроз из космоса, планы дальних пилотируемых полетов и многое другое подталкивает мировое научное сообщество к объединению усилий. Мешают политические факторы, противоречия севера и юга и иные геополитические проблемы. Разрешится ли это противоречие и как скоро, покажет время.

Литература

1. Miller I.D. The American people and science policy: the role of public attitudes in the policy process. - N.Y. Pergamon press, 1983. - XIX, 145 p.
2. Инаба Х., Цуцуми С., ред. Японское чудо и советская экономическая система: Японские предложения по реформе экономики в Советском Союзе. - М., Шелковый путь, 1991. - 167 с.
3. Nakaoka T. Production management in Japan before the period of high economic growth. - Osaka city university economic review. - 1981. - N 17, р.7-24.
4. Science and Engineering Indicators - 2000, volume I. - Wash., Gov. print. off., 2000. - 348 p.
5. Science and Engineering Indicators - 1987. - Wash.: Gov. print. off., 1987. - XI, 353 p.
6. Uno К. Recent trends in R and D and patents; A quantitative apprisal//R and D management in Japanese industry. - Amsterdam. 1984. - P.1-28.
7. Авдулов A.Н. Наука и производство: Век интеграции (США, Западная Европа, Япония). - М.: Наука, 1992. - 170 с.
8. Fusfeld H.J. Technical enterprise: present and future patterns. - Cambridge (Mass.), 1986. - 313 p.
9. Wеinberg A.M. Impact of large-scale science on the United States//Science. - 1961. - Vol.134, p.161-164.
10. Браун М. Теория и измерение технического прогресса // Пер. с англ. - М.: Статистика, 1971. - 208 с.
11. Оппенлендер К. Технический прогресс: Воздействия, оценки, результаты: Сокр. пер. с нем. - М.: Экономика, 1981. - 176 с.
12. Rescher N. Scientific progress: A philosophical essay on the economics of research in natural science. - Oxford, 1978. - XIV, 278 p.
13. Fusfeld H., Haklisch C. Cooperative R and D for competitors// Harvard Bus. Rev. - Boston, 1985. - Vol. 63, N 6. - P.4-11.
14. Тацуно Ш. Стратегия - технополисы // Пер.с англ. - М.: Прогресс, 1989. - 334 с.
15. Kawashima Т., Stor W. A decentralized technology policy: the case of Japan/Government a. science policy. - L., 1988. - Vol.6, N 4. - P.427-432.
16. Perrin I.C. A deconcentrated technology policy-lessons from the Sophia-Antipolis experience/Environment and planning. C, Government a. science policy. - L., 1988. - Vol.6, N 4. - P.415-425.
17. Авдулов А.Н., Кулькин А.М. Научные и технологические парки, технополисы и регионы науки. - M.: ИНИОН РАН, 1992. - 166 с.
18. Авдулов А.Н., Кулькин А.М. Власть, наука, общество. Система государственной поддержки научно-технической деятельности: опыт США. - M.: ИНИОН РАН, 1994. - 284 с.
19. Nicholas S. Vonortas. Technology policy in the United States and the European Union: shifting orientation towards technology users // Science and Public policy. - Guildford vol.27, N 2. - April 2000, p.97-106.

¹Грант РФФИ, № 99-06-80338
²Например, для американской промышленности, выпускающей вычислительную технику, норма расходов на ИР в середине 80-х годов составляла порядка 8% от объема продаж, для приборостроения - 12%, для станкостроения - 3%, металлургии - 0,5% и т.д. (13, с.7). В тот же период развитые государства тратили на науку около 2,5-2,8% ВНП.
 

© 2015