Реформирование науки в России:проблемы и тенденции

(конец ХХ - начало ХХI века).

* Грант РФФИ, проект N 02-06-80004.
 

В течение вот уже десяти лет мы являемся свидетелями процесса разрушения в России науки как социального института. Резкое сокращение финансирования научных исследований и его систематические задержки, наблюдаемые в эти годы, могут привести к развалу не только научных институтов, но и исследовательской системы в целом. Намерение провести структурную перестройку Российской академии наук (РАН) административными методами - это очередная глупость, чреватая весьма опасными последствиями для страны. Уже сейчас приходится говорить о развале отраслевой науки в России - достижения советского государства, теперь на очереди академическая наука. Десятилетие великого ограбления страны, в результате которого появились олигархи-грабители, в скрытом виде продолжается и поныне. Под лозунгом реформы-перестройки РАН скрывается активное стремление ''приватизировать'' ее собственность, т.е. провести очередное ограбление, в результате которого наука в России как социальный институт исчезнет навсегда. Это может произойти так же неожиданно, как произошел распад СССР.

Прежде чем говорить о реформировании науки в России, необходимо иметь представление о научно-техническом потенциале России советского периода и его особенностях, т.е. ответить на вопрос, что же следует реформировать? Попытаемся дать краткую характеристику этого потенциала.

Научно-технический потенциал страны был разобщен между академиями, отраслевыми институтами, вузами, гражданскими и военными НИИ, открытыми и секретными, т.е. включал множество сегментов, плохо взаимодействовавших между собой и постоянно подталкиваемых объективными обстоятельствами к максимально возможной степени самообеспечения.

Несколько лучше обстояло дело в рамках ВПК, но сам он был настоящим государством в государстве, где был представлен чуть ли не весь спектр науки и промышленных отраслей, существовавших параллельно с такими же гражданскими организациями. Недостающие звенья при этом формировались в виде филиалов и закрытых спеццехов в гражданских институтах и на гражданских заводах. Своим расцветом до начала нынешних реформ РАН целиком обязана Советскому государству. А за это нужно было платить. Деятельность Академии наук строилась в строгом соответствии с нуждами и целями тоталитарного государства коммунистического типа. Идеология коммунистического образца во все годы Советской власти была одним из стержней, вокруг которого формировалось общество. Прежде всего идеологизация сказалась на уровне общественных и гуманитарных наук: обществоведение во всех его проявлениях деградировало. В итоге советское общество, топтавшееся в замкнутом круге примитивизированных партийных догм и все больше отрывавшееся от мира реального, не выдвинуло сколько-нибудь значительных новых теорий или концепций, позволявших понять процессы, происходившие как в собственной стране, так и в мире. Оно безнадежно отставало от мирового уровня и в содержательном, и в методологическом плане. Однако идеологизация отнюдь не ограничивалась сферой гуманитарных наук. Спрут политизированного догматизма охватывал весь дисциплинарный спектр наук без исключения.

В 30-х, 40-х, 50-х годах XX в. на фоне крупных политических процессов, инспирированных госбезопасностью по указке партийных органов против вымышленных вредителей, на фоне массовых репрессий, ссылок, расстрелов проходят разного масштаба кампании по идеологической чистке одной отрасли науки за другой. Разумеется, перечисленные негативные моменты не могли не влиять на общее состояние сферы ''наука-техника'', существенно снижая ее эффективность и динамизм развития. Однако сводить дело только к этим обстоятельствам было бы неправильно: и государственная система в целом и научно-технический потенциал России имели немало сильных сторон, которые нельзя сбрасывать со счета.

Прежде всего отметим высокие темпы ликвидации неграмотности в СССР, переход ко всеобщему, сначала неполному среднему, а затем и среднему образованию, а также многократное увеличение числа высших учебных заведений и расширение их дисциплинарного спектра. Будучи бесплатным, образование стало доступно самым широким слоям населения. В итоге, социальная база науки стала несравненно шире, чем в дореволюционной России. Стремительная индустриализация при всех ее издержках обеспечила широкую и универсальную по составу техническую базу. Расширение сети академических научных учреждений, создание отраслевой науки наряду с ростом числа вузов - все это в конечном счете сформировало научно-технический потенциал, который по своим масштабам был вполне сопоставим с потенциалом США, намного превосходил научно-техническую базу всех других государств мира и охватывал весь фронт современной науки.

Отраслевой сектор науки - это феномен, порожденный советским государством. В промышленно развитых странах сектора подобного типа, по сути дела, не было. Там есть заводской сектор науки, который выполняет те же функции и занимает в национальном масштабе столь же ключевые позиции, какие в Советском Союзе занимал отраслевой сектор. Но только почти через 50 лет после СССР, в США и Японии в рамках национальных научных программ стали появляться исследовательские организации, условно говоря, отраслевого типа 1). В 80-е годы, например, в США были созданы до сих пор действующие исследовательские консорциумы для разработки новых технологий, обеспечивающих технический прогресс и конкурентоспособность какой-либо отрасли производства или группы взаимосвязанных отраслей.

В становлении научно-технической базы Советского государства важнейшую роль сыграл отраслевой сектор науки. Но без академической науки и высшей школы создать научно-технический потенциал, сопоставимый с потенциалом США, было бы невозможно. Поэтому кратко рассмотрим эти три составные части научно-технического потенциала России советского периода, в основном на переходе от плановой (''социалистической'') экономики к рыночной. По всем масштабным показателям отраслевой сектор науки в России до начала перестроечных реформ занимал доминирующее положение в национальном научно-техническом потенциале. Здесь было сосредоточено порядка трех четвертей специалистов, выполнявших научные исследования и разработки (ИР), осуществлялось 80% объема всех ИР, в том числе почти четверть объема фундаментальных исследований, три четверти прикладных и около 90% разработок. Самые крупные научно-технические организации, целые комплексы вплоть до наукоградов формировались в отраслях.

Характер начатых в России реформ таков, что именно отраслевая наука в большей степени, чем другие звенья научного потенциала страны оказывается в самом центре наиболее глубоких трансформаций (1). ''Вызов'' реформ состоит в смене формы собственности, в отказе государства от постоянного содержания отраслевого сектора за счет бюджета, а отсюда - резкая ломка прежней системы управления, планирования, финансирования, взаимоотношений с заказчиками-потребителями, изменение функционального спектра и т.д. Возникла острая необходимость в полной реконструкции экономических, правовых и всех прочих основ организации науки. Сохранились, пожалуй, лишь творческие ее аспекты, но и к ним новая реальность предъявляет целый ряд новых требований. Столь сложные задачи для своего оптимального, т.е. плавного, по возможности без серьезных потерь, решения требуют определенных мер: во-первых, тщательной и всесторонней подготовки, во-вторых, времени - достаточно длительного переходного периода, и, в-третьих, крупных финансовых вложений. Но в силу специфики российских обстоятельств, политических, экономических и социальных (они хорошо известны), реформы в целом, а, соответственно, и в науке, в том числе и в ее отраслевом секторе, пошли таким образом, что ни одно из отмеченных условий не соблюдается. Отношение правительства к сфере науки в ходе реформ было и остается очень разным и нестабильным. С одной стороны, оно понимает, что научно-технический потенциал - это одно из тех двух богатств, которыми страна располагает (второе - природные ресурсы). С другой стороны, наука - предприятие мало ликвидное, необходимое скорее для решения будущих проблем, чем для сиюминутных острых ситуаций. В нее надо вкладывать деньги, рассчитывая на отдачу в перспективе, это не нефть или алмазы, которые можно немедленно продать и заплатить долги бастующим шахтерам. Во всех странах и во все времена в условиях кризисной экономической и социальной ситуации экономят на науке, культуре и образовании, ибо им приходится конкурировать за скудные ресурсы, например, с армией, энергетикой или с ведомствами, отвечающими за продовольственные программы.

Что же в итоге происходит с отраслевой наукой в годы реформ? Важнейший для существования и функционирования любого сектора народного хозяйства параметр - его финансирование. До реформ субсидии на отраслевую науку поступали в основном через министерства, частично - от заводов-заказчиков, которым деньги давали те же министерства и в небольшом объеме - через Государственный комитет по науке и технике. По данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН) Минпромнауки и РАН в 1990-1993 гг. почти единственным источником финансовых средств для всех, в том числе и отраслевых научно-исследовательских организаций оставался госбюджет, хотя большинство министерств было расформировано, и лишь некоторые структуры сохранялись в виде разных комитетов и подкомитетов под общей крышей Министерства экономики. В этом, кстати, существенное отличие отраслевого сектора науки от академического и вузовского. В последних прежняя система управления и соответствующий аппарат остались практически без изменений. Вывод о состоянии дел в подгруппе конверсируемых НИИ и КБ оборонного комплекса представляется однозначным. Программы конверсии из-за сокращения государственных ассигнований фактически развалились. Провал плановой, директивной конверсии оборонных научно-исследовательских организаций одновременно с сокращением профильных работ вызвал к жизни другой ее вид - конверсию, так сказать, стихийную. Приходится браться за любую работу, за любые изделия, лишь бы за них платили. На этом пути очень много издержек самого разного рода, вплоть до криминальных, но есть и здоровая, перспективная ''дорожка'', связанная с одним из важных общих направлений перестройки научно-технической базы страны - его регионализацией. Однако кардинальных решений проблемы все это не дает. Где же выход? Для оборонных российских отраслей, думается, есть только один позитивный во всех отношениях вариант - включение их конверсируемого научно-исследовательского потенциала в мировую систему разделения труда в области высоких технологий и наукоемких производств. Такой магистральный путь всех промышленно-развитых стран, и они уже продвинулись по нему настолько, что никаких возвратов и поворотов к автаркии быть не может.

Научно-технический прогресс на современном этапе развития мировой цивилизации требует таких усилий, что ни одна даже самая благополучная и богатая страна не в состоянии самостоятельно продвигаться по всему фронту исследований. ''Любая нация, которая по экономическим или политическим причинам выпадает из мировой системы ''наука-техника'', ослабляет свою техническую базу по сравнению с нациями, действующими в рамках этой системы'' (2). Для тех, у кого действительно есть, что привнести в интернациональный ''котел'', место в упомянутой выше системе найдется. Научный задел, оригинальные эффективные технологии, опыт, квалифицированные кадры - всем этим располагает отечественный ВПК. Может быть, не в таком масштабе, как это внушала советская пропаганда, но вполне достаточно, чтобы занять достойное место в общем ряду. Главную роль в решении этих проблем играют политические факторы, политическая стабильность в стране и неизменность курса на всестороннее международное сотрудничество. Весомые шаги по развитию кооперации с зарубежными ведущими фирмами в таких областях, как космические исследования, гражданская авиация, атомная энергетика уже сделаны. Об этом, в частности, свидетельствует завершение разработки программы совместных работ в рамках соглашения о развитии стратегического сотрудничества между французским концерном EADS и Российским авиационно-космическим агентством (РАКА). Реализация программы предусматривает российское участие в гражданских программах концерна, охватывающее все этапы создания самолетов: от исследований и поставки материалов до производства. Ценность этого партнерства заключается в том, что оно в ближайшей перспективе поможет России самостоятельно выйти на мировой рынок. Надо надеяться на продолжение и расширение такого сотрудничества, ибо объективные предпосылки для этого сегодня делаются. Но вряд ли абсолютно все научные организации оборонного комплекса способны приспособиться к новым условиям. Какая-то их часть может оказаться ненужной ни нам самим, ни зарубежным партнерам. Таковые придется просто закрывать. Закрывают же американцы целый ряд своих военных лабораторий в ходе нынешней конверсии, не делая из этого никакой трагедии. Рассмотрим теперь гражданскую часть отраслевого сектора российской науки. Она представляла собой достаточно стройную систему. В каждом министерстве имелся как минимум один головной научно-исследовательских институт, часто с филиалами в разных районах страны, а также ряд специализированных КБ, институтов и лабораторий более низких категорий, чем головной.

В некоторых министерствах, где подведомственная промышленность четко делилась на подотрасли, головных институтов могло быть несколько, по числу подотраслей. Например, в министерстве станкоинструментальной промышленности их было восемь. Кроме того, в ряде министерств имелись и головные технологические организации, а также институты технической информации по проблемам соответствующей отрасли хозяйства. Система эта начала создаваться в 30-е годы в ходе индустриализации страны. Строившиеся тогда заводы не располагали крупными исследовательскими и конструкторскими службами, да их и не ориентировали на разработки моделей основной продукции, они должны были только обслуживать текущие нужды производства. Создание же ставящихся на производство моделей - проектирование, изготовление опытных образцов, испытание их, корректировка чертежей - все это возлагалось на головные институты и КБ. Если возникали новые проблемы и направления, под них создавались новые научно-исследовательские организации, сеть их росла. Особенно интенсивно рост числа гражданских (да и военных) отраслевых НИИ и КБ наблюдался в первые послевоенные десятилетия, в 50-е и 60-е годы XX в. Он стимулировался тремя обстоятельствами.

Во-первых, ростом самих производственных отраслей, появлением новых заводов, новых видов продукции, расширением и модернизацией действующих предприятий - все это происходило под давлением начавшейся ''холодной войны''.

Во-вторых, расширением и усложнением функций руководивших отраслями министерств. Их аппарат, численность которого правительство всегда стремилось ограничивать, решал проблемы своей загрузки простым и удобным для себя способом, создавая в подведомственных организациях подразделения, выполнявшие чисто министерскую работу по сбору данных, учету, подготовке докладов и отчетов, выяснению потребностей в продукции отрасли, составлению различных прогнозов, подготовке приказов и постановлений, организации связей с другими отраслями, с зарубежными странами и т.д. Организуя такого рода подразделения ''под себя'', министерства не стесняли себя какими-либо количественными рамками и соответствующие отделы, секторы, лаборатории множились в головных институтах и других организациях, как грибы.

В-третьих, общеизвестно, что учреждения типа научных центров всегда имеют тенденцию к росту. Тут действуют как объективные, разумные обстоятельства - расширение и углубление тематики, появление новых направлений научного поиска, оснащение лабораторий приборами и стендами, требующими площадей и обслуживающего персонала, так и известные, неискоренимые законы Паркинсона. В итоге многие головные институты превратились в крупные, мощные центры с тысячами сотрудников и солидной экспериментальной базой в виде опытных заводов, оснащенных универсальным станочным парком, литейными и прочими вспомогательными цехами.

В настоящее время в ряде зарубежных стран, в частности в США и Японии, четко определилась тенденция к развитию отраслевой кооперации в сфере ИР с целью коллективного решения сложных технических проблем (на так называемой ''доконкурентной стадии''). Создаются отраслевые целевые исследовательские корпорации на время решения той или иной проблемы, организуются национальные исследовательские программы, возникают другие варианты внутриотраслевой кооперации с весомым финансовым и техническим (благодаря включению государственных лабораторий) участием государства. Цель такой кооперации - поднять на более высокую ступень технический уровень всей отрасли, укрепить ее позиции на мировом рынке. Наши головные НИИ вполне могли бы выполнять функции, аналогичные отраслевым исследовательским корпорациям. Да они их и выполняли в прошлом, частично продолжают выполнять и в настоящее время. Проблема - в источниках финансирования. Переход к рыночной экономике, ее либерализация предполагают упорядочение макропропорций, в том числе и сокращение количественных показателей научно-технического потенциала. Отток кадров из отраслевого сектора отражает тенденцию к такого рода упорядочению. Сам по себе этот процесс мог бы не означать ослабления науки РФ. Меньший по числу организаций и работников, но достойно обеспеченный материально, хорошо оснащенный сектор, четко нацеленный на решение актуальных для производства, здравоохранения, сервиса задач, способен сделать гораздо больше и лучше, чем большой, но бедный, рыхлый, засоренный разнообразным ''балластом''. В сложившейся ситуации государственная научно-техническая политика должна быть строго селективной, нацеленной на поддержку и развитие приоритетных направлений и потенциальных ''точек роста''. В начале реформ политика носила четко выраженный ''сохранительный'' характер. Желание все сохранить, всем помочь хотя бы понемногу, дать возможность пережить тяжелые времена, психологически понятно, тем более еще оставалась надежда, что все со временем выправится. Но плыть против течения трудно и непродуктивно. Правительство в лице Министерства науки и технической политики это понимало. Министр Б.Г.Салтыков четко сформулировал соответствующую позицию (март 1994 г.): ''В нынешней социально-экономической ситуации мы вынуждены отказаться от прежних подходов, когда исследования велись широким фронтом по всем направлениям мировой науки. Сегодня из-за недостатка финансов это невозможно. Однако остро стоит задача сохранить в условиях экономического спада лучшую часть научно-технического потенциала России и одновременно адаптировать его к требованиям рыночной экономики'' (3).

Понимает ли ситуацию нынешнее Министерство промышленности, науки и технологий РФ - покажет время. Принята программа поддержки ряда отраслевых институтов, которые признаются ''государственными научными центрами Российской Федерации''. Таких центров на конец 1995 г. насчитывалось 61, на сегодняшний день их 57. В принципе это верное решение, вопрос лишь в способах отбора организаций, включаемых в число ''спасаемых'', с одной стороны, и целесообразности поддержки этих организаций в полном составе, как они есть, без реконструкции, - с другой. Тут могут быть и ошибки, и огрехи. Но все же, если государство удержит основной костяк отраслевой науки, база для ее возрождения по мере того, как производство будет оживать, сохранится. Вероятно, возродится сектор не в той форме, в какой он существовал до реформ, а за счет заводской, фирменной науки, которая так сильна в передовых странах зарубежного мира. Сегодня наметилась заслуживающая государственной поддержки тенденция: рост малых технологических предприятий (МТП) вокруг НИИ, получивших статус государственных научных центров. Они выполняют функцию инкубаторов по отношению к МТП. В последнее десятилетие это можно сказать и об учебных институтах.

В условиях нашей страны, где большое количество институтов имеет государственную форму собственности, такая конвергенция частных и государственных интересов дает интересные результаты (4). В связи с этим, однако, надо сказать, что предполагаемое ''совершенствование'' административно-бюрократическими методами структуры государственных научных центров вполне может завершиться ее разрушением, что приведет к удалению из интеллектуального пространства России не только 57 НИИ, но также сотен МТП, которые действуют при них. Вывод напрашивается сам собой. Если развитие малого технологического бизнеса, с одной стороны, является приоритетной государственной задачей, а с другой - он наиболее эффективно развивается в условиях патронажа крупного научного института, играющего для МТП роль технологического инкубатора, то, видимо, институтам в этом деле следует оказывать государственную поддержку. От того, как будут развиваться МТП, во многом зависит технологический облик страны и поэтому этот вопрос требует широкого обсуждения с участием всех заинтересованных сторон.

В академический сектор науки РФ официальная статистика науки зачисляет три академии: Российскую академию наук, Российскую академию сельскохозяйственных наук и Российскую академию медицинских наук. Все они унаследованы Россией от бывшего СССР. Мы ограничим свой анализ некоторыми аспектами институционализации только Российской академии наук, потому что она по значимости, масштабу и роду своей деятельности весьма существенно отличается от других академий. Во-первых, тем, что в институтах РАН проводились и проводятся главным образом фундаментальные исследования, и в этой области у нее не было и до сих пор нет конкурентов.

Исторически сложилось так, что Академия наук в России стала прибежищем для ученых, посвятивших себя фундаментальным исследованиям. В РАН сосредоточено более 70% занятых во всем академическом секторе специалистов, выполняющих исследования и разработки, лиц с высшим образованием, с учеными степенями, около 80% докторов наук. Что касается распределения объемов исследований и разработок между академиями, то Российская академия наук лидирует тут более убедительно, чем по показателям численности сотрудников. На нее приходится 85-90% объема всех фундаментальных работ сектора. Велика доля РАН и в прикладных исследованиях (60-66%) и в разработках (60-77%). Если по динамике кадров академический сектор демонстрировал картину, разительно отличающуюся от ситуации в отраслевом секторе, то по показателям объемов ИР особой разницы не наблюдается. Хотя в 1990-1991 гг. объемы держались на одном уровне, с 1992 г. началось их падение, достигшее в 1993 г. почти 50%. Сократились все виды работ - и фундаментальные исследования (на 47%), и прикладные (на 37%) и разработки. Последние, самые дорогостоящие, уменьшились наиболее резко - на 70%. Соответственно, соотношение видов ИР несколько изменилось в пользу прикладных и в ущерб разработкам (1, с. 120-128).

В годы реформ обращает на себя внимание неравномерность спада финансирования в разных организациях, большой разброс динамики объемов работ от института к институту. Объяснить это можно несколькими причинами. Прежде всего, по-видимому, тут сказываются происходящие изменения в составе источников финансирования. Если в 1990-1992 гг. это был фактически только госбюджет, причем главным образом в форме прямых дотаций, то с 1993 г. все более заметную роль начинают играть такие источники, доступ к которым возможен лишь на конкурсной основе. В какой-то мере это относится к участию в государственных научно-технических программах, возглавляемых Министерством промышленности, науки и технической политики, и полностью - к получению грантов от Российского фонда фундаментальных исследований, других набирающих силу фондов, в том числе региональных, а также к договорным работам по заказам заинтересованных потребителей. Обстановка переходного периода, когда прежние плановые механизмы разрушены, а новые еще не отлажены, выдвигает на одно из первых мест субъективные факторы, в первую очередь - деловые качества и возможности руководителей институтов и лабораторий, их авторитет среди управляющих структур, личные связи, степень участия в распределении средств, доступ к президенту, премьер-министру и т.д.

Короче говоря, среди ''равных'' есть ''более равные'', которым удается обеспечивать сравнительно благополучное положение своего института или центра. Наконец, рассматривая финансовое положение академических институтов и других научных организаций сектора, необходимо отметить два очень существенных в этом плане обстоятельства, возникших в ходе реформ. Первое - это появление зарубежных источников финансирования. Второе - превращение академий и их организаций в собственников государственного имущества, которым они прежде пользовались. В уставе РАН записано: ''Основным источником финансирования деятельности Российской академии являются средства государственного бюджета России. Дополнительными источниками могут служить... средства, получаемые от договоров, соглашений, контрактов с заинтересованными заказчиками России и других государств'' (5). Кроме того, в уставе зафиксировано: ''Академия наук имеет в собственности здания, сооружения, суда научно-исследовательского флота, оборудование, приборы, транспортные средства, средства связи и другое имущество, а также имущество, обеспечивающее развитие РАН и удовлетворение социальных потребностей работников Академии (жилой фонд, поликлиники, больницы, санатории, дома отдыха, пансионаты, гостиницы и др.)'' (там же, с. 5, п. 7). И хотя устав предусматривает также, что ''РАН является некоммерческой организацией'', возможности использования безвозмездно полученной собственности, особенно недвижимости, дают широкий простор для самых разнообразных вариантов, в том числе и появления реальной возможности повышения благосостояния сотрудников Академии.

Рассмотренные нами процессы и изменения, происходящие в академической науке, т.е. внутри исследуемого здесь объекта, инициированы извне теми реформами, которые разворачиваются нередко в самых разрушительных формах в народном хозяйстве, политике и государственном устройстве страны в целом. Очевидно, что не менее важен и другой план - преобразования, инициируемые внутри самой академии. Здесь мы можем лишь констатировать, что академия как бюрократическая структура дореформенных времен с присущей ей спецификой оказалась не только сугубо консервативной, но и весьма прочной, мало способной к самореформированию. Это обстоятельство в условиях острого системного кризиса в стране сыграло положительную роль. Академический консерватизм уберег фундаментальную науку от разрушения. Ее освобождение от административно-бюрократических оков - наследия тоталитарной системы неизбежно в ближайшей перспективе при прочих благоприятных условиях, но оно произойдет в процессе сотрудничества с исследовательскими университетами, доля которых в научно-техническом потенциале страны будет постепенно возрастать. В связи с этим необходимо еще раз подчеркнуть важность фундаментальной науки. Всесторонняя поддержка фундаментальных исследований стала предметом постоянной заботы правительств научно развитых стран. Это объясняется осознанием,

Во-первых, того факта, что страна, не имеющая таких исследований, обречена на отставание и не может использовать их результаты, даже если бы они ей были представлены безвозмездно.

Во-вторых, общекультурной ценностью фундаментальных исследований, под воздействием которых формируется новый способ мышления людей, складывается представление о строении материи и основах мироздания, накапливаются знания о развитии общества. Эти исследования служат в конечном итоге накоплению знаний, реализация которых стимулирует развитие общечеловеческой культуры.

''Вызов'' реформ в России состоит в смене формы собственности. Сменились экономическая база, политические ориентиры, система управления - все условия существования науки и организационно-управленческая часть научно-технического потенциала. Становление рыночной экономики в России поставило перед законодательной и исполнительной властью ряд весьма сложных проблем, решенных более 50 лет назад странами с развитой рыночной экономикой 2). В связи с этим перед Россией возникла пока не осознанная политиками стратегическая задача: решить проблемы на этом пути не в течение 50 лет, а сократить его до десяти лет. Россия в данный момент находится на перепутье. Перед ней возникла в весьма острой форме проблема выбора исторической перспективы, сложилась своеобразная ситуация, совпадающая по своей сути (почти один к одному) с политической обстановкой в сфере научной деятельности в США 50-летней давности. Теперь можно констатировать, что США за эти 50 лет создали мощную и динамичную систему государственной поддержки научно-технической деятельности. Эта система охватила все уровни государственного управления: федеральный, региональный (правительства штатов) и местную власть. Другими словами, наука стала основой технологического могущества, устойчивого экономического роста, духовного и материального благосостояния (6).

В России иная ситуация.

Наука понесла и пока продолжает нести большие потери не столько в силу внутренних, свойственных самой науке причин, а в силу того, что она была, во-первых, полностью огосударствлена, во-вторых, предельно идеологизирована и, в-третьих, в беспрецедентной степени милитаризована. Рухнуло государство, главное - его экономика и политическое устройство, а с ним стало разваливаться все, что ему принадлежало и в огромной мере потеряло его поддержку, в том числе наука. Некомпетентное вмешательство в науку - неважно, в какой форме - весьма опасно. Естественно, что прежде всего следует поддерживать фундаментальные исследования. Здесь необходимо сформировать механизмы, которые способствовали бы сохранению и развитию этих исследований. Думается, что перестройку РАН нужно начинать с расширения базы именно академической науки. В связи с этим всесторонней поддержки заслуживает весьма перспективная Федеральная целевая программа ''Интеграция науки и высшей школы России''. Реализация этой программы окажет в ближайшей перспективе более эффективное воздействие на перестройку РАН, чем все вместе взятые традиционные административные меры по ''сокращению и объединению''.

В рамках Федеральной целевой программы ''Интеграция науки и высшей школы России'' создано более 150 учебно-научных центров. Они доказали свою перспективность. Эти центры могли бы служить науке еще более эффективно, если их деятельность связать с работой базовых академических кафедр, сотни три которых функционируют в институтах РАН. Хорошо зарекомендовало себя такое новое явление, как университеты с академической основой. Это, в частности, Пущинский университет, Российский государственный гуманитарный университет / Государственный университет гуманитарных наук (название еще окончательно не утвердилось).

Создание Государственного университета гуманитарных наук на базе исследовательских институтов РАН имеет принципиальное значение. Это новая системообразующая структура. Каждый академический институт должен сформировать факультет по своему профилю. По мере становления и укрепления новой для РАН дисциплинарно-академической структуры научной деятельности Российская академия, наконец, перестроит свою деятельность в соответствии с организационной структурой исследовательских университетов, признанной мировым научным сообществом в качестве наиболее эффективной системы подготовки научных кадров. Основным принципом дисциплинарно-академического вида научной деятельности является соединение преподавания и исследования. Эта структура включает два важнейших аспекта деятельности: исследовательский, требующий от профессора-исследователя новых научных результатов, и учебно-академический, когда профессор-преподаватель передает свои исследовательские и другие профессиональные навыки студентам, в конечном итоге новому поколению научных работников. В процессе институционализации принципа ''исследования для обучения и обучение для исследования'' в самой дисциплинарно-академической структуре формируется постоянно действующая система подготовки научных кадров через аспирантуру и институт личной научной школы.

Следующий этап реформы Российской академии напрашивается сам собою - это создание Государственного университета естественных наук на базе академических институтов. В этом направлении предстоит большой объем работы по становлению и развитию названных университетов. Главным из многочисленных мероприятий в их формировании является разработка согласованных критериев, механизмов и процедур по обеспечению качества образования и образовательных услуг. Недавно по инициативе академика Жореса Алферова создан университет на базе Физико-технического института РАН им. А.Ф.Иоффе. Инновационно-технологические центры создаются в Сибирском отделении РАН, в Черноголовке в Подмосковье (Исследовательский центр РАН), в С.-Петербурге и в других регионах страны. К сожалению, путь этим инициативам преграждает, как это ни странно покажется, Российское правительство. Это делается двумя путями.

Первый - сокращение финансовых средств. Ситуацию такого сокращения можно проиллюстрировать на примере Федеральной целевой программы ''Интеграция науки и высшей школы России'', финансирование которой сократилось более чем в два раза. Программа, когда-то называвшаяся ''президентской'', сейчас вынуждена искать деньги для своего развития на стороне.

Второй - это внесение поправок людьми заведомо невежественными в нормативно-правовую базу. Эти поправки к закону лишают университеты возможности заниматься наукой, а академические институты - образовательной деятельностью. Главный инновационный принцип - это перманентное отсечение устаревших организационных форм, социальных и экономических механизмов, психологических установок и т.д. ради созидания, но никак не разрушения ради разрушения, как это часто бывает на практике. РАН нуждается в конструктивной перестройке, в связи с этим представляется целесообразным разработать краткосрочный мегапроект и, самое главное, реализовать его, создав на базе РАН научную экспертизу (в США эту функцию выполняет Национальная академия наук). На уровне правительства нередко принимаются решения без научной экспертизы, из-за чего в конечном итоге страна несет гигантские убытки. В связи с реорганизацией РАН целесообразно обязать ее, приняв учитывающий специфику академии закон, проводить по заказу правительства и его ведомств научную экспертизу. Система научной экспертизы на базе РАН позволит перестроить государственный аппарат и систему обслуживания Государственной Думы и Совета Федерации, резко сократив их численность. В результате такой перестройки освободятся финансовые средства, которых так не хватает для государственной поддержки научно-технической деятельности в стране. Разработка такой системы поддержки - это мегапроект стратегического значения. Российское сообщество ученых на сегодняшний день, к сожалению, не имеет лидеров, способных возглавить движение в защиту науки. В сложившихся условиях переходного периода государственная научно-техническая политика РФ должна, с одной стороны, иметь четкие стратегические цели, предусматривающие создание новой модели общества, формируемой реформами, а с другой - тактические цели и приемы, позволяющие продвигаться в стратегических направлениях, достаточно гибко приспосабливаясь к сиюминутной ситуации, маневрируя под давлением краткосрочных обстоятельств, если это необходимо, но не отступая слишком далеко от магистрального пути. В связи с этим центральное значение приобретает вопрос о той модели управления наукой, к которой нам следует стремиться как к оптимальному варианту, учитывающему и мировой опыт, и специфику России.

• Реформирование науки в России:проблемы и тенденции (конец ХХ - начало ХХI века). Продолжение.