А.М. Кулькин

Турбулентное общество. Что же дальше?

М.: ИНИОН РАН

Мы живем в обществе, не имеющем названия. После криминальной приватизации 90-х годов, породившей вопиющие, беспрецедентные в мировой практике, перекосы в распределении общественного богатства, Россия вошла в турбулентное состояние. Оно обрело «дикий», неуправляемый характер, затягивающий страну в «турбулентную тряску». Куда она идет, какое место занимает в процессе социально-экономической глобализации, никто не знает. Даже не сформулированы первоочередные задачи строительства общества, которое мы намерены создать. Сделали робкую попытку разработать концепцию развития информационного общества, но эта попытка так и осталась нереализованной. Нам, россиянам, надо признать, что мы живем в обществе, в котором все дозволено, даже не соблюдать нами, в лице Думы, принятые законы. Это название точно отражает наше безымянное, неприкаянное существование. Среди специалистов по данной проблеме общепризнано, что «капитализм» не может быть ключевым понятием для построения адекватной теории мирового развития рыночной экономики, а мы продолжаем твердить, особенно через средства массовой информации, о том, что строим капиталистическое общество. Это нонсенс. Потому что в настоящее время происходит активный процесс формирования качественно новых структур мирового социально-экономического развития. В этом процессе нет места прежним системам общественного и государственного устройства (капитализму или реальному социализму).

Многие зарубежные исследователи пытаются с позиций «широкоформатной общественной науки», используя, по сути дела, междисциплинарный подход, создать картину текущего социального процесса и обнаружить долгосрочные тенденции, отражающие общественные трансформации. Они (трансформации) происходят «снизу», накапливают свою энергию в недрах общества и выливаются в императивный общественный запрос.

Прежде чем исследовать новейшие тенденции глобализации социально-экономического развития и пытаться определить место и роль нашей страны в этом процессе, России необходимо решить чрезвычайно сложные задачи сегодняшнего дня.

Упущенный шанс: Почему Россия на вписалась в неолиберальную парадигму мирового социально-экономического развития

Россия до сих пор не избавилась от разрушительных последствий криминальной приватизации, проведенной в 90-е годы прошлого века. Самые острые в настоящий момент проблемы социально-экономического развития России – это, за редким исключением, ее наследие. Политический курс на реализацию неолиберальной общественной парадигмы был перечеркнут криминальным содержанием приватизации. Объективно это был сокрушительный удар, направленный на разрушение устойчивого социально-экономического развития страны. Проследим основные этапы и аспекты этого сложного процесса.

Теперь-то ясно, что приватизация в России была спланирована и осуществлена под жестким контролем США. Их стратегическая цель состояла в том, чтобы трансформировать ее (приватизацию) в гигантский механизм разрушения экономики России, лишить ее тем самым возможности использовать уже сложившуюся неолиберальную парадигму мирового социально-экономического развития. Цель, как известно, достигнута. Каким образом это было сделано? Чтобы ответить на поставленный вопрос, нам необходимо прежде всего рассмотреть основные положения двух концепций: неолиберальной парадигмы и либерального глобализма.

Первая концепция формировалась продолжительное время. Весь ХХ век характеризуется мировыми войнами, революциями, разработками и реализацией военных научно-технологических программ, направленных на создание оружия массового поражения. Все это вместе взятое ориентировало мировую экономику на оборонные (государственные) заказы, что, естественно, деформировало мировой экономической рынок. Сформировалась социально-экономическая среда, в которой не было места экономическому либерализму. И показательно, что именно в этот период «правительственной» экономической теорией стала теория Джона Мейнарда Кейнса, который в унисон времени считал, что государство может и должно «планировать» рынок. То есть мировой дефицит экономического либерализма в это время был связан с тем, что государство потеснило рынок.

С 1970-х годов пришла пора неолиберальной парадигмы мирового социально-экономического развития. Наука называет ее «нео» лишь потому, что ушло время «мобилизационной» экономики периода мировых войн и других социально-политических конфликтов и наступило время устранить в мировой экономике дефицит либерализма. Доказательством, что сегодня мир живет в либеральной общественной парадигме, является масштабная экономическая либерализация экономик США и Великобритании (реформы Рейгана и Тэтчер), реформация «государств благосостояния» в Западной Европе по право-консервативному вектору – устранения перегруженности государств невыполнимыми социальными обязательствами, та же экономическая либерализация в Китае, а также Индии и других динамично развивающихся странах.

Так что неолиберальная общественная парадигма – результат мирового социально-экономического развития. На то она и парадигма, что ее не придумали политики, а она сама «навязывается» миру, а та или иная страна просто обязана принять ее «правила игры». Либеральная экономика имеет четкую технологию, которая заключается в реальном действии антимонопольного законодательства. Если на рынке допускаются монополии и зажимается малый и средний бизнес – это не только не экономический либерализм, но даже и не рынок. Монополизированный рынок – это абсурд. В России именно это и происходит – «рыночная» экономика монополизирована крупным корпоративным сектором, притом сращенным с властью, что на научном языке называет олигархией. Поэтому так и определяют эксперты состояние политико-экономической системы современной России – «государство олигархических групп».

Сущность сформировавшейся в течение многих десятилетий либеральной общественной парадигмы, ее «посткапиталистическое» содержание, состоит в преодолении национально-государственных границ, прорыве экономической свободы в глобальное социально-экономическое пространство.

Научное осмысление процесса социально-экономической глобализации происходит с большим трудом. Потому что оно находится в плену традиционного и устаревшего представления о том, что рыночная экономика – это «капитализм». Это утверждение как бы общепризнано. Но оно не верно. В настоящее время ведется активный поиск принципиально новой концепции.

Что такое неолиберальная парадигма? Это такой глобальный экономической порядок, при котором ценностью, общественным благом становится свобода, прежде всего в ее экономическом воплощении – экономическая свобода. Это первый критерий парадигмы. Вторым критерием является то, что она требует от государства свести до минимума свое влияние в экономике. Это означает, что государство обязано законодательно охранять экономическую демократию в виде справедливой (равноправной) рыночной конкуренции, контролировать функционирование этой системы и следить за тем, чтобы в ней не появились ее разрушители – монополисты. Третий критерий состоит в том, что неолиберальная парадигма не освобождает государства от регулятивной функции в отношении экономики.

По внутренней логике парадигмы, в зависимости от уровня социально-экономического развития страны значимость этих критериев с неотвратимой последовательностью меняется. Так, нынешний предельно низкий уровень социально-экономического развития России требует в разумных пределах ограничения экономической свободы и возрастание значимости регулятивной функции государства.

Как это делается? Здесь необходимо пояснение на конкретном примере. Так, корпорации США, пресса, многие политики на протяжении ряда лет выступали с серьезными претензиями к собственному правительству, жалуясь на неравенство условий конкуренции – им-де приходится по одиночке бороться с «Джэпан инкорпорейтед», то есть с объединенными силами японских концернов, активно поддерживаемых государством. Конгресс США колебался довольно долго, но все же растущий из года в год дефицит в торговле с Японией, как и успехи других конкурентов, убедили американских законодателей.

В первой половине 80-х годов последовал целый ряд законодательных актов, направленных на поощрение нововведений в промышленности и расширение связей частных корпораций с университетами. Было принято семь законов. Так или иначе конгресс устранил юридические препятствия, стоявшие на пути развития кооперации в области научных исследований и создал в стране атмосферу, благоприятствующую этому процессу. Изменение антимонопольного законодательства открывает, в сущности, возможность для некоторой коррекции производственных отношений в обществе. Ведь речь идет о науке как об одном из элементов производительных сил, о капиталовложениях в исследования и разработки (ИР), о правах собственности на результаты исследований. Ну а как в связи с этим обстоит дело с конкуренцией? Отражается ли появление коллективных форм ИР на остроте конкурентной борьбы между фирмами, корпорациями, странами? Ведь объединяются именно те, кто ведет борьбу за рынки, за потребителя. Нет ли противоречия между новыми формами ИР и принципом свободной конкуренции? Противоречие, конечно, есть. Но оно не является антагонистическим и, как свидетельствует практика, мирно разрешается благодаря следующим обстоятельствам. Первое – это ограничение коллективных ИР так называемой доконкурентной стадией работ. Совместно решаются фундаментальные научные проблемы, исследуются новые физические эффекты и способы их использования, изыскиваются принципиальные технические решения, создаются макеты и прототипы, экспериментальные стенды и комплекты оборудования для апробации новых технологий, но не конкретная рыночная продукция. Цель кооперации – поднять на новую, более высокую ступень общий технический уровень определенной отрасли или подотрасли промышленности. Поэтому совместные исследования влияют не на конкуренцию между участниками, а на конкурентоспособность каждого из них, поднимают ее и тем самым, по сути дела, усиливают конкуренцию, но на ином, общими усилиями достигнутом уровне. И такого рода государственная поддержка бизнеса происходит постоянно .

Кстати, заслуживает пристального внимания выстраданный и проверенный в течение продолжительного времени опыт построения общественного и государственного устройства Германии, который органично вписывается в неолиберальную общественную парадигму мирового социально-экономического развития. После ее разгрома в результате Второй мировой войны оккупационные власти предоставили правительству ФРГ в лице Адэнаура-Эрхарда карт-бланш в построении либеральной общественной системы. Эту систему Л. Эрхард в группе ученых из Фрайбургского университета (В. Ойкен, В. Ренке и другие) проектировал еще до прихода Гитлера к власти, и она красноречиво называлась ордолиберальной системой (системой либерального порядка). И надо сказать, что немцы с очень большим скрипов принимали этот «навязываемый» им либерализм, так что вплоть до конца 1950-х годов по социологическим опросам Гитлер оставался фаворитом (75-80% респондентов поддерживали его идею «великой Германии», а за предлагаемый Л. Эрхардом социальный порядок – 7-8% респондентов). Соотношение голосов точно наоборот «перевернулось» в пользу либеральной системы лишь тогда, когда реформы Эрхарда стали давать свои плоды, а плоды эти таковы, что ФРГ, а теперь Германия в целом, с 1970-х годов прочно удерживает место третьей экономики мира .

Либеральная глобализация, вторая концепция социально-экономического развития, – это попытка мирового олигархического капитала заменить неолиберальную общественную парадигму. Развитые страны Запада во главе с США, опираясь на свою экономическую и политическую мощь, узурпировали, монополизировали объективный процесс глобализации, используют его для получения максимальных выгод для себя. Запад практически приватизировал глобализацию, «подчинил» его своим интересам. Он использует ее не для развития свободного рыночного хозяйства и демократического, гражданского общества, а для установления нового мирового порядка с глобальной распределительной системой. Эдакий «мировой коммунизм по-американски». И насаждается он разными способами не только в России, но и во всем мире. США в новом миропорядке отводится роль главного мироустроителя. «В этом суть так называемой либеральной глобализации в ее проамериканской, прозападной форме. Таким образом, либеральная глобализация – это амбициозный невиданный в истории политический проект США по стратегии утверждения своей гегемонии над всем миром на длительную перспективу, это заявка на создание глобальной американской империи. Либеральная глобализация – это такая драма человеческой истории, какой никогда не видел мир» (Доклад «Правда о глобализации» на 36-м Всемирном конгрессе… социологов в Пекине, 7–12 июня 2009 г.) .

Действительно, история повторяется дважды. Первый раз как трагедия: попытка коммунистического переустройства мира. Второй – в качестве фарса: либеральная глобализация по-американски. Россия во внешней политике заняла достойную позицию. Она стала непреодолимым барьером на пути экспансии либеральной глобализации по-американски. Это начало поражения либеральной утопии установления глобального господства США над всем миром. Дело в том, что глобализация, понимаемая как объективный процесс интеграции, является общечеловеческим достоянием, и она должна служить всем народам мира, а не только странам «золотого миллиарда».

Мировое сообщество будет вынуждено заставить США отказаться от либеральной глобализации по-американски. Рано или поздно это произойдет. Потому что в современном обществе, повторим, происходят общественные трансформации, которые возникают «снизу», накапливают свою энергию в недрах общества и выливаются в императивный общественный запрос, который проявился в качестве феномена, на глобальное гражданское общество. Этот феномен – уже реальность, но пока она (реальность) находится в «эмбриональном» состоянии .

А теперь посмотрим, какую из двух основных либеральных концепций социально-экономического развития выбрала Россия в лице ее политического руководства.

В 1991 г. указами первого президента РФ были допущены к власти люди (Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс), до этого не имевшие никакого опыта практического руководства даже отдельным предприятием, не говоря уже об управлении экономикой страны. Они обладали самыми смутными представлениями о рыночных отношениях, не имели каких-либо трудов, известных хотя бы в академических кругах. Степень их неподготовленности для решения возложенных на них задач была фантастической. Это был волюнтаристский выбор президента РФ, сделанный в качестве альтернативы всей имевшейся в стране научной и хозяйственной элите. Этот выбор стал роковым, предопределившим август 1993 г. (расстрел Белого дома), внешнее управление России, криминальную приватизацию с ее тяжелейшими последствиями. Младореформаторы-либералы во главе с президентом РФ руководствовались либерально-политическим трёпом, получившим в России название радикального либерализма, т.е. идеологическим мифом. К этому сюжету мы еще вернемся. Они в силу своей беспрецедентной интеллектуальной ограниченности не могли понять, что неолиберальная общественная парадигма существует объективно, и то, что она является результатом фундаментального процесса мирового социально-экономического развития. Поэтому политическое руководство России того времени навязало стране в качестве основополагающей базы общественного и государственного устройства принцип частной собственности в том виде, в каком он существовал в XVII-XVIII вв. Парадокс состоит в том, что о катастрофических последствиях реализации «неолиберальных проектов» предупреждали выдающиеся экономисты России и США, в том числе американские нобелевские лауреаты. Власть времен Ельцина с подачи Гайдара предпочла для построения новой модели социально-экономического развития России идеи, отвергнутые ведущими экономически развитыми странами. Нормальный, легитимный приватизационный процесс в России был грубо оборван после вояжа в конце 1991 г. новоиспеченных государственных деятелей в лице Гайдара и Чубайса в США, где им и были навязаны идеи только что появившейся доктрины «Вашингтонского консенсуса» со всеми вытекающими из нее последствиями, а также состоялись переговоры, содержание которых стало известно только в 2002 г. Речь тогда шла о «сотрудничестве» с Институтом международного развития при Гарвардском университете. В результате переговоров Институт вплоть до 1997 г. фактически стал центром внешнего управления Россией. По инициативе 14 заинтересованных зарубежных организаций, в том числе Института международного развития, был основан Российский центр приватизации, который создал сеть своих региональных отделений по всей стране.

Институт международного развития при Гарвардском университете, используя Российский центр приватизации во главе с Чубайсом, стремился приватизировать институты и функции государства российского. Используя функции властных структур, мировая олигархия планировала расчистить экономическое пространство России для транснационального капитала. Интересы иностранного капитала подкреплялись политическим интересом ведущих стран Запада максимально ослабить и установить контроль над российским государством, не допустить возрождения России в качестве сверхдержавы. «Парадоксальным образом в приватизации сошлись интересы иностранного капитала, беспомощность и тщеславие руководителей государства, криминализация и коррумпированность их окружения, алчность формировавшейся вокруг правительства новой олигархии» . Фактически в России была организована под видом реформ колоссальная афера, не имеющая аналогов в мировой истории, в результате которой произошло присвоение самой крупной собственности, которое повлекло за собой подавление экономической самостоятельности и практически оккупацию Российского государства. Это было сделано руками младореформаторов при поддержке первого президента России.

Главным вопросом приватизации, как известно, было преобразование общественной собственности в частную. Этот процесс, продолжавшийся десятилетие, приобрел резко выраженный криминальный характер. Фактически страна находилась в состоянии гражданской войны в региональных масштабах. Среди участников передела государственной собственности были и уголовники, и лица без судимостей, но ради обогащения готовые действовать невзирая на законы. Этот факт получил официальное подтверждение. Степашин, в те годы председатель ФСБ, выступая в Думе в 1994 г., прямо признал: «Да, идет война, настоящая война с массовыми убийствами». В 2000 г. первый заместитель министра внутренних дел Владимир Козлов в интервью «Московским новостям» (№ 44, 7-14 ноября 2000 г.) заявил, что 40% российской экономики криминализировано, т.е. контролируется преступниками. «Все мы, – сказал он, – в свое время очень сильно упустили момент приватизации. Криминальные группировки буквально разрывают государственную собственность».

В таких чрезвычайных условиях говорить о том, чтобы России вписаться в неолиберальную общественную парадигму мирового социально-экономического развития, не могло быть и речи.

Криминальная приватизация нанесла России гигантский урон: «Суммарные экономические потери страны за годы ельцинских реформ (1992-2000) в 2,5 раза превысили потери СССР в годы Отечественной войны. По внутреннему производству, т.е. по реальному богатству населения, Россия скатилась к уровню 1960 г.» . Она (приватизация) породила криминальную среду в стране. Ее своеобразие состоит в том, что криминал проник во все сферы деятельности и слои жизни общества. Эта среда обрела институциональный характер, поэтому представляет собой особую опасность. Она гасит многочисленные начинания предпринимательского характера широкой общественности. Все попытки правительства, направленные на экономический рост (создание национальной, общероссийской, инновационной системы, «стратегия 2020» и другие программы), гибнут в «черных дырах» федерального законодательства. Как, например, малый бизнес. А финансовые средства, выделяемые на реализацию этих программ и проектов, бесследно исчезают.

Отказ от регулятивной функции государства, «уход» государства из экономики и других сфер общественной жизни, привел страну в турбулентно-катастрофическое состояние. Такая ситуация существует реально, пока в скрытом виде. Не надо ждать взрыва. Необходимо срочно приступить к решению давно назревших весьма острых проблем социально-экономического развития страны.

Слабость государства порождает криминальную среду и преступность

Крылатая фраза научного руководителя ВШЭ Е. Ясина: «Государство должно снять с себя ответственность за экономический рост. Это задача бизнеса» – суть идеологии олигархического бизнеса.

Государство не может снять с себя ответственность за экономический рост, потому что экономические функции органически присущи государству вообще, а тем более современному. Первая функция – это распределение дохода, она «возникает из необходимости финансирования государственных расходов, что может быть сделано либо за счет налогов, либо за счет заимствований» . Функция «распределения дохода призвана поддерживать политически приемлемый уровень дисбаланса доходов и благосостояния в обществе, чтобы обеспечить всем гражданам гарантированный минимальный набор товаров и услуг» (там же).

Вторая экономическая функция – это стабилизация. Политика стабилизации состоит в том, что правительство через органы государственной власти, используя налоговую систему, займы, различные методы и способы управления денежной массы, стремится достигнуть экономического роста, высокой занятости, оптимального уровня инфляции.

Третья экономическая функция государства – распределение ресурсов. Цель государства при ее реализации – обеспечить эффективное распределение ресурсов в обществе. Условия оптимума этого распределения разработаны еще в 1930-х годах «в работах Лернера, Бергсона и Хигса». На результатах их исследований «сформулировано одно из основных направлений государственной политики распределения ресурсов: приближение условий реальной экономики к требованиям идеальной конкуренции» .

Далее, цитируемый нами автор подробно рассматривает механизмы распределения ресурсов государственными органами: «Регулирующая роль состоит, – пишет он, – в управлении денежным обращением и деловой активностью в стране через распределение капитала между отраслями и регионами, отдельными экономическими субъектами хозяйствования; мобилизации свободных денежных средств населения и юридических лиц» .

Мы привели мнение финансиста-практика по обсуждаемому вопросу. Ценность его мнения состоит в том, что он, во-первых, имеет непосредственное отношение к становлению и развитию системы управления долгом в Москве и к процессу становления рынка московского долга в России и за рубежом; во-вторых, располагает опытом, который ему удалость приобрести «в течение того бурного времени, на которое пришлась и всеобщая эйфория 1997 г., и оглушительный крах (дефолт – А.К.) 1998 г., и упорная борьба за выживание, за возвращение к нормальной жизни в последующие годы». Важно подчеркнуть, что позиция автора цитируемой книги не противоречит опыту экономического развития многих стран, а также результатам научных исследований выдающихся российских и зарубежных экономистов, особо выделявших роль государства в рыночной экономике как гаранта экономического роста и социальной справедливости.

Так что объективно «научно-экспертная империя Высшей школы экономики», идеологом которой является Е. Ясин, выражает интересы олигархического бизнеса и транснациональных корпораций, заинтересованных в том, чтобы превратить Россию в конечном итоге в сырьевой придаток стран «золотого миллиарда».

В России бизнесу была предоставлена свобода без каких-либо ограничений. Это хорошо или плохо? Плохо. Ибо бизнес, ориентированный на получение беспредельной прибыли, без жестких ограничений порождает воровство и организованную преступность. Более того, Россия стала особенно привлекательной для интернационального криминалитета. Иностранцы в массовом количестве стали незаконно оседать в нашей стране. С начала 1990-х годов, рассматривая Россию в качестве перевалочного пункта на пути в Европу, многие из них остались в стране, которую в то время захлестнула волна «либерализма без берегов», они сначала почувствовали, а затем в полной мере оценили, что здесь сформировалась идеальная среда для криминального обогащения, которой «грех» не воспользоваться .

Логика здесь простая. В бизнесе потенциально содержится возможность криминала. Здесь закон рынка – это прибыль. Бизнесмен стремится к максимальной прибыли. И если нет ограничений, и можно получить 100%, а тем более 300% прибыли, он готов на любое преступление. Об этом в свое время писал К. Маркс. В идеале рыночный человек должен взять все, не отдав ничего. «А это и есть воровство – самая эффективная форма обогащения». Нельзя амнистировать капитал, приобретенный коррумпированным путем. Его амнистия уничтожает мотивацию к честному труду. Олигархам, если они хотят служить отечеству, работать на его благо, следует заслужить прощение (амнистию) народа, пройти через покаяние перед народом. Амнистия коррумпированного капитала, исходя только из экономических соображений – это стратегическая ошибка правительства. А если амнистию коррумпированного капитала сопоставить с бедностью в современной России, ставшей, по мнению академика Д.С. Львова, в результате так называемых рыночных реформ самовоспроизводящимся фактором, то она (амнистия) граничит с преступлением.

Система государственного управления в России далека от совершенства, она не отвечает задачам, стоящим перед страной. Проведенная административная реформа не имела научного обоснования, она не дала положительных результатов. Предстоит гигантский объем работы, чтобы создать динамичную эффективную систему государственного управления. В связи с этим заслуживает, на наш взгляд, внимания мысль, высказанная писателем М. Веллером в интервью, а именно: «Демократия – лучшая из возможных форм правления, если она способна решать поставленные задачи. Но она не всегда на это способна (сбои в демократических системах управления наблюдается в США, во Франции и других странах. – А.К.). Римляне знали “лекарство”, которое 350 лет отлично действовало: в экстремальной ситуации вводилась диктатура, конституционно узаконенная. Не нужно ждать государственного переворота, когда диктатура будет неконтролируема и неподотчетна! Следует сегодня выработать механизм ввода диктатуры и вывода страны из нее. На период не менее одного года и не более пяти. И по прошествии установленного срока ничто на свете не может продлить эту диктатуру!» . Это предложение, на наш взгляд, вполне приемлемо, потому что многие судьбоносные проблемы в России решались таким путем. Она в этом отношении приобрела историческую память, которую можно использовать не только во зло отечества, но и на благо.

Тем более, что на VII ежегодной научно-практической конференции «Экстремальные ситуации, конфликты, согласие», проведенной в Москве под эгидой Академии управления (ныне экономической безопасности) МВД России и Института социологии РАН, ее участники были вынуждены констатировать: особую угрозу для национальной безопасности представляют организованная преступность и терроризм.

Во-первых, потому что «на территории РФ активно действуют более 100 преступных сообществ с общим количеством участников свыше четырех тысяч человек. Под их контролем находятся свыше 500 хозяйствующих субъектов. Около 70 криминальных структур действуют в экономической сфере, 10 специализируются на бандитских нападениях, восемь контролируют наркобизнес и незаконный оборот оружия. Характерно, что практически все криминальные структуры стремятся проникнуть в сферу легальной экономической деятельности, а часть из них внедряется в органы власти, в том числе выборные» . Подчеркивается, что анализ показывает: вряд ли в ближайшие два-три года следует ожидать значительного улучшения в этой области.

Во-вторых, «силовые ведомства сейчас имеют дело с принципиально новой криминальной реальностью, требующей трансформации всей системы действий и подходов в борьбе с преступностью и терроризмом» (там же).

И делает вывод: «В условиях возникновения реальной опасности для государства и общества надо открыто и честно сказать народу, что без временного ограничения части демократических свобод активизировать борьбу с преступностью в стране невозможно» (там же). Не ограничение части демократических свобод, слишком мягко сказано, необходима диктатура на два-три года или режим управления, сопоставимый с ней. Перед нами как раз тот случай, когда демократия не в состоянии решить стоящие перед обществом задачи. Проблема довольно острая, так как механизм ввода в действие диктатуры в стране не прописан. Эта проблема будет «тиранить» общества десять и более лет. Пока не будет принят соответствующий закон.

Криминальная приватизация, как известно, породила бурный рост преступности, в том числе организованной. «Уход» государства из экономики и других сфер общественной жизни, основное требование радикального либерализма, вызвал «либеральную эйфорию», которая сопровождалась разрушением силовых структур государственной власти, «провалом» в правовом обеспечении деятельности государственных органов, и как следствие этого наблюдается появление банкиров-грабителей и стремительный рост численности миллионеров и миллиардеров за счет ограбления населения страны, вскоре ставших олигархами.

В эти же годы появляются многочисленные публикации идеологического обоснования и закрепления в массовом сознании ценностных установок предпринимательского характера. Популистские заявления представителей исполнительных и законодательных органов власти становятся нормой, а ложь и обман законопослушных граждан – повседневностью. Одним из основных факторов формирования «турбулентного общества» явилось сотворение идеологического мифа. Суть его состоит в том, что неолиберализм российской трактовки (толкования), не имеющей никакого отношения к неолиберальной общественной парадигме, стал идеологией олигархического бизнеса в России. С термином «неолиберализм» произошла мистификация, намеренное, по всей вероятности, введение широкой общественности в заблуждение. Самый верный путь вписаться России в мировую неолиберальную парадигму социально-экономического развития – это напрочь отказаться от употребления идеологических клише, связанных с либеральной и неолиберальной экономикой, и приступить к решению реально существующих первоочередных задач.

Большую угрозу для системы госуправления представляет формирование олигархических структур, претендующих на власть. Повторим в другом контексте мысль о том, что Россия – «государство олигархических групп». Это определение состояния политико-экономической системы было верным в конце 90-х годов прошлого века. Теперь, спустя более десяти лет, оно устарело. «Сотворение» идеологического мифа, связанного с извращением неолиберальной парадигмы, было неизбежно, чтобы как-то объяснить или даже оправдать появление так называемых олигархов. На самом деле этот миф – знаковое, чисто российское идеологическое явление, которое отражает процесс формирования коррупционно-олигархической структуры, претендующей на власть. Кстати, эта структура в лице олигарха Ходорковского вошла в конфликт с властью, который закончился судебным процессом над ним. Остальные олигархи сделали для себя вывод: не лезть в политику. Но коррупционно-олигархическая структура продолжает существовать. Она окрепла, превратилась фактически, но не юридически, в реально работающую систему управления. Административный ресурс этой системы – сословие чиновников. Весьма характерно опубликованное признание опального олигарха М. Ходорковского о взаимоотношениях с властью: «…это была игра без правил… У нас были ресурсы, мы могли оспорить эту игру. Однако мы не возражали, дабы не рисковать своим куском хлеба. Своей податливостью и покорностью, своим подобострастным умением дать, когда просят и даже когда не просят, мы взрастили чиновничий беспредел» . Как известно, потому и «взрастили чиновничий беспредел», так как названные Ходорковским ресурсы были получены благодаря «чиновничьему беспределу от приватизации».

Кто кем управляет: правительство или сословие чиновников? Скорее всего чиновники, используя коррупционно-олигархическую «систему» управления. Сословие чиновников и правительство, неспособное власть употребить, привели страну в тупик. Об этом свидетельствуют следующие факты: продолжительный спад и стагнация в экономике, неудачные попытки реформ науки и образования, деградация сельского хозяйства, а также промышленности и машиностроения; влачат жалкое существование культура и здравоохранение и т.д. По международному рейтингу «в 2009 году по темпам экономического роста наша страна попала на 207-е место из 214, в борьбе с коррупцией оказалась на 147-й позиции из 180, по интегральному показателю благополучия в социальной сфере стала 131-й в списке из 180 стран» .

Комментарии излишни: Россия достигла предела падения.

Что же дальше?

А дальше судьбоносная для России проблема выбора: или диктатура сословия чиновников, или режим управления законно избранной власти, сопоставимый с диктатурой. Основная задача этого режима: разрушить коррумпированное сословие чиновников и создать по жесткому конкурсному отбору принципиально новую социально-этическую структуру чиновников в системе государственного управления.

Коррупционно-олигархическая структура управления. Повседневно нами управляет правительство. Нередко это управление оказывается, мягко говоря, не на должном уровне. И тогда наблюдаются всплески негодования и возмущения местного значения, чрезвычайно редко, к сожалению, открытый протест. Вскоре все возвращается на круги своя. А на самом деле нами управляют чиновники, прочно осевшие в государственном аппарате, то есть бюрократическая элита. Она-то и обладает реальной властью, а также располагает неограниченным количеством способов и приемов «управлять по-своему». Она готовит многочисленные документы, в том числе и для политического руководства страны, зачастую сомнительного качества. Принятые на их основе решения на высшем уровне представляют большую опасность для общества. Политическое руководство обязано постоянно помнить, «держать в уме»: чиновник должен на уровне подсознания знать, что за использование служебного положения в своих шкурных интересах последует неотвратимое и весьма суровое наказание. Если это условие не будет соблюдаться, то рано или поздно чиновник трансформируется во врага общества. Каким образом это происходит?

С 1999 по 2008 г. число чиновников возросло вдвое и составляет 1,5 млн. человек (один чиновник на 100 человек населения). Их место в современной России обусловлено тем, что они, особенно бюрократическая элита, получили доступ к огромным коррупционным доходам. Коррупционный рынок России сопоставим по размерам с федеральным бюджетом. А по ряду экспертных оценок вдвое превышает бюджет . В мире российской бюрократии сложилась круговая порука: все знают, кто как живет, сколько берет, у кого недвижимость в зарубежных странах, счета в оффшорах, но все молчат (там же).

Бездействие правительства и молчание широкой общественности порождает у людей, занятых коррупционной деятельностью, извращенное сознание, своеобразное чиновничье мышление и преувеличенную значимость собственной персоны. Они считают ее (такую деятельность) нормой, общепринятой и обязательной для сообщества чиновников. Все это способствовало тому, что чиновничество возомнило себя «новым гегемоном» (термин В. Костикова).

На пути России к устойчивому социально-экономическому развитию сформировался трудно преодолимый барьер, неоднократно нами отмеченный, - коррупционно-олигархическая структура (система) управления государством. Эту структуру необходимо уничтожить. Следует иметь в виду, что чиновники любую попытку изменить их нынешний, установленный явочным порядком, коррупционный статус встретят решительным сопротивлением. Образно говоря, сословие чиновников готово будет выйти на баррикады. Здесь целесообразно будет использовать опыт зарубежных государств.

В цивилизованных странах, например, в США, сформировалась в течение многих десятилетий другая социально-этическая структура управления. Чиновничество имеет высокий социальный статус, но ведет скромный образ жизни. Чиновникам гарантированы довольно высокая зарплата, защищенность от увольнений и хорошая пенсия. Доказанный факт взятки или отказа означает безусловный конец карьеры, а главное – потерю пенсии. Жесткий контроль доходов и постоянный мониторинг расходов вынуждает чиновников соотносить свои аппетиты с размером официальной зарплаты. Такая система контроля доходов чиновников весьма эффективна.

Как разрушить вторую, олигархическую часть коррупционной структуры (системы) управления государством? В этом случае достичь успеха гораздо проще, чем коррумпированных чиновников трансформировать в порядочных людей. Надо ввести официальным актом общественного характера звание «Олигарх в законе». Для этого достаточно законодательно оформить получившую широкую известность предложения Николая Петракова, директора Института проблем рынка РАН: «Деприватизировать все или хотя бы частично просто невозможно. И не потому, что, как угрожают олигархи, разразится гражданская война. Кто будет сражаться, скажем, за собственность Потанина или Ходорковского?

Есть другие, вполне экономические способы получить недостающие деньги. Во-первых, государство должно провести инвентаризацию имущества, оценить его рыночную стоимость. У нас уже начали разговор — мол, давайте все квартиры оценим по рыночной стоимости и будем брать с них налог. Так вот, давайте для начала оценим производственный потенциал, а потом уже займемся квартирами. После оценки нужно ввести налог на имущество. Тот, кто сможет и платить налог, и получать прибыль, тот эффективный собственник. Кто не сможет платить, пусть сам избавляется от этого имущества. Это совершенно логично, и здесь нет никакого пересмотра итогов приватизации.

Второй очень важный момент — нужно отделить производственный капитал от недр. Приватизировались именно железки, а на деле новые собственники получили недра. Нужно четко разграничить эти понятия. Государство владеет недрами и само продает нефть на мировом рынке, а компании занимаются добычей и получают на этом свою прибыль. И тогда не будет никаких вопросов, как забрать у олигархов сверхприбыль» .

Прошло шесть лет – никаких мер по этим предложениям со стороны российского правительства не принято. Наоборот, наблюдается практика назначения олигархов руководителями госкорпораций. Это начало процесса сращивания олигархического бизнеса с властными структурами. Этот процесс, если станет тенденцией, приведет не к повышению эффективности системы госуправления, а к ее деградации. Непонятна позиция правительства России по этим вопросам. Перед ним стоит проблема выбора. Пока оно не определилось с кем ему по пути: либо с чиновничьим сословием или против него. Время на обсуждения нет. Надо действовать. Необходимо разработать две программы: программу минимум, составить и начать ее реализацию, образно говоря, нужно сегодня, не откладывая не завтра; программу максимум на ближайшую перспективу, содержанием которой должен стать перевод государственной системы управления на электронные технологии, это радикальный способ резко сократить численность чиновников.

Итак, каков вывод? Существующая де-факто, но не де-юре, коррупционно-олигархическая структура управления, является главным признаком турбулентного общества.

Бюджет развития или бюджет стабилизации. В свое время, в 2005 г. или годом раньше, академик Д.С. Львов предложил разработать бюджет развития. Но правительство его отвергло и предпочло бюджет стабилизации. Время показало, что правительство тогда допустило, повторим, стратегический просчет. Термин «стабилизация» применительно к бюджету не совсем корректен. Что и как через бюджет стабилизировать - не понятно. Министерству финансов остается только один выход: копить деньги для бюджета, приобретать ценные бумаги без необходимости, создавать фонды без какой-либо надобности. В итоге сформировалась сложная и неэффективная структура финансирования страны. Постепенно в течение продолжительного времени стремление Минфина копить превратилось в одержимость к накопительству. Она проявляется в разных формах. Одна из них состоит в том, что правительство в лице Минфина постоянно вносит поправки в бюджетный кодекс, суть которых сводится к тому, что принцип подведомственности расходов (невозможность финансирования из нескольких источников) распространяется на все структуры, имеющие бюджетную поддержку. Другими словами, это означает изъятие доходов от платных услуг, ограничение или запрещение на получение грантов и субсидий. Другая форма одержимости к накопительству (это уму непостижимо) – Россия копила финансовые резервы «за счет принципиального отказа от модернизации» .

Дело в том, что бюджет такого рода, приобретя силу закона, превращается в мощный фактор разрушения всей хозяйственной системы страны. Стабилизация (неважно, в какой сфере деятельности) без проявления каких-либо признаков к развитию всегда, как свидетельствует исторический опыт, приводит к разрушительным последствиям. Например, Леонид Брежнев, будучи Генеральным секретарем ЦК КПСС, ради стабилизации в стране «спустил на тормозах» попытку Алексея Косыгина, Председателя Совета министров, провести хозяйственную (экономическую) реформу. Стабилизация по Л. Брежневу стала преддверием распада Советского Союза. Поэтому только стабилизация, которая гарантирует развитие, заслуживает поддержки. Об этом свидетельствует и опыт зарубежных стран. Стабилизацию следует рассматривать как момент развития, а не как цель.

Бюджет стабилизации вынудил Кудрина, министра финансов РФ, создать стабилизационный фонд – это его уродливое детище. Правительство было не в состоянии направлять мощный поток нефтедолларов в экономику. Для этого нужен иной бюджет – бюджет развития, а не стабилизации. Минфин создал стабфонд. Надежды, возложенные на него правительством – быть «палочкой-выручалочкой» в масштабе страны, - оказались несбыточными. Фонд стал выполнять функцию финансовой структуры, сформировавшейся в годы правления Л. Брежнева, по «перекачке» денег тогда в военно-промышленный комплекс, а теперь, по неоднократным заявлениям министра финансов РФ, чтобы избежать инфляции, их разместили в иностранных банках. Одновременно с этим создали Фонд национального благосостояния и Резервный фонд. Но они никакого влияния на развитие экономики не оказывают, они превратились в фонды-рантье. Все эти акции настолько абсурдны, что не заслуживают даже понимания. Конечный результат один и тот же – изъятие из обращения денег во всех отраслях, имеющих бюджетное финансирование.

Турбулентное состояние экономической и политической жизни достигло такой степени, что правительство утратило стратегическую перспективу социально-экономического развития страны. Потребовался мировой финансово-экономический кризис, чтобы осознать: модернизация всей хозяйственной системы России – это становой хребет формирования постиндустриальной хозяйственной системы. Она необходима не только для повышения жизненного уровня населения, но и для того, чтобы вписаться в мировой процесс социально-экономической глобализации.

Мы рассмотрели некоторые, весьма существенные, разрушительные последствия бюджета стабилизации. Самый кардинальный способ избежать их повторения – это разработать и принять вместо него бюджет развития, в котором четко прописать отдельными строками основные приоритеты социально-экономического развития России. Бюджет развития - самый эффективный механизм защиты общества от пристрастий и произвола правительства в лице его многочисленных ведомств.

Одним из самых главных приоритетов такого бюджета должно стать всемерное финансирование, направленное на формирование современного научно-образовательного потенциала, так как он содержит в себе широкий спектр реальных возможностей, на основе которых можно будет в ближайшей перспективе создать систему высокотехнологического развития всей страны. В какой мере и в какие сроки эти возможности будут реализованы - это зависит от интеллектуального и профессионального потенциалов российского правительства.

© 2015