Кризис системы государственного управления гражданской наукой

Главная причина кризиса состоит в том, что не соблюдается принцип, имеющий стратегическую значимость, а именно: военная научная политика должна быть составной частью общенациональной. Разделять научную политику на военную и гражданскую, строго соблюдать границу между ними весьма опасно. Напомним, в США вопрос о разделении ИР на гражданские и военные и о руководстве ими чрезвычайно остро стоял в 40-е годы прошлого века, когда дебатировался закон о ННФ. Ванневар Буш, лидер сообщества ученых того времени, признавая это деление, последовательно отстаивал приоритет гражданской науки и твердо высказывался за гражданское руководство всеми ИР страны.

Властные структуры России не придают гражданской науке должного значения, не осознают ее ключевой роли в общероссийской системе научных исследований. Об этом свидетельствуют два факта: во-первых, доля расходов на гражданскую науку составляет мизерную часть, 0,3% от ВВП; во-вторых, так называемые реформы в области науки практически сводятся к перестройке внутри ведомства (минобрнауки), к укреплению архаической структуры управления наукой, результаты деятельности которой сказываются крайне негативно на гражданской науке.

В связи с этим приобретает чрезвычайно важное значение второй мегафактор, оказывающий разрушающее воздействие на научно-образовательный потенциал России. Это – реальная научная политика российского правительства. К сожалению, до сих пор не достигнуто партнерство между наукой и властью, поэтому конфликты между ними неизбежны. Эти конфликты приобрели затяжной характер, провоцируя тем самым ускоренное разрушение системы научных исследований в стране.

В наших исследованиях, результаты которых были опубликованы в 1996 г., мы отмечали: «в ходе реформ сфера науки оказалась в положении, когда на нее, с одной стороны, давит пресс безденежья, а с другой, как бы подключен отсасывающий кадры механизм других, более в данный момент привлекательных возможностей приложения квалифицированного труда. Не стать «шагреневой кожей» в таких обстоятельствах невозможно. Необходимо… сохранить костяк, способный эффективно функционировать в новых условиях и обеспечить возможность вновь нарастить масштабы исследований и разработок, когда обстановка станет для этого благоприятной. Такая задача должна решаться, и решается системой государственных органов управления наукой, системой, которая является неотъемлемой частью и важным звеном научно-технического потенциала страны. Как отразились реформы на данном звене? Какие перемены в нем произошли?» (33).

Прошло более десяти лет. Наступил 2007 год. Посмотрим, что же за это время произошло в сфере научной деятельности. Ничего. Несмотря на то, что обстановка стала благоприятной, появилась реальная финансовая возможность, чтобы возродить в прежнем масштабе исследования и разработки. Никаких изменений в этом направлении не происходит. Наоборот, наблюдается под видом улучшения активный процесс удушения науки (34).

Власть, ставшая на путь экономии финансовых средств за счет науки, фактически совершает предательство по отношению к ней. Наука не прощает измены и предательства: экономия-то мизерная, а утрата невосполнимая; так как власть, обрекая гражданскую науку на тотальное разрушение (расходы на нее 0,3% от ВВП, должно быть минимум 2%) тем самым в ее лице лишает себя разума. Чего стоит власть, если она, создав стабилизационный фонд, теряет от инфляции около 100 млрд. рублей в год, а на гражданскую науку со скрипом выделяет, повторим, 0,3% от ВВП. Чего стоит власть, если она не может вести конструктивный диалог с сообществом ученых, а с олигархами-грабителями может; чего стоит правительство, которое не может употребить власть, чтобы покончить с организованной преступностью и коррупцией. Всем же ясно, что их криминальная деятельность представляет угрозу российской государственности, а следовательно, и экономическому росту, и цивилизованному бизнесу. Назрела необходимость введения в стране на два-три года чрезвычайного положения, по своему содержанию сопоставимого с диктатурой для того, чтобы уничтожить и коррупцию и организованную преступность.

Система государственного управления в России далека от совершенства, она не отвечает задачам, стоящим перед страной. Проводимая административная реформа не имеет научного обоснования. Предстоит гигантский объем работы, чтобы создать динамичную и эффективную систему государственного управления. В связи с этим заслуживает внимания, на наш взгляд, мысль писателя М.Веллера, высказанная им в интервью, а именно: «Демократия – лучшая из возможных форм правления, если она способна решать поставленные задачи. Но она не всегда на это способна (сбои в демократических системах управления наблюдаются в США, во Франции и других странах. – Авт.). Римляне знали «лекарство», которое 350 лет отлично действовало: в экстремальной ситуации вводилась диктатура, конституционно узаконенная. Не нужно ждать государственного переворота, когда диктатура будет неконтролируема и неподотчетна. Следует сегодня выработать механизм ввода диктатуры и выхода страны из нее. На период не менее одного года и не более пяти лет. И по прошествии установленного срока ничто на свете не может продлить эту диктатуру!» («Аргументы и факты», 2005 г., № 41, с.3). Это предложение, на наш взгляд, вполне приемлемо, потому что многие судьбоносные проблемы в России решались таким только не узаконенным путем. Она в этом отношении приобрела историческую память, которую можно использовать не только во зло отечества, но и на его благо.

Россия находится, образно говоря, на старте, чтобы обрести государственность нового типа и сформировать постиндустриальную хозяйственную систему. Что для этого нужно? Нужен свой, отечественный, научно-образовательный потенциал, который в начале 1990-х годов был в стране. Конечно, он был далеко недостаточен для вхождения сходу в постиндустриальную экономику. Но он был достаточен для хорошего старта. Что требовалось? Требовалось партнерство между наукой и властью, когда:

- власть могла бы проявить достаточную гражданственность, чтобы осознать значимость и базовую роль научно-образовательного потенциала в достижении страной социально-экономической эффективности и конкурентоспособности в современных условиях;

- наука в лице той же РАН могла бы публично выразить свою гражданскую позицию, заявив, что она осознает собственную общественную миссию в современных условиях быть не просто поставщиком знаний и технологий, но верховным экспертом в определении государственной политики по всем направлениям развития страны. К сожалению, диалог не состоялся.

В современной же России не наука эксперт для государственной власти, а государственная власть «эксперт» для науки, в принципе не понимающий, что такое наука, образование и научное сообщество, в каких организационных рамках этот ключевой институт должен функционировать, чтобы быть эффективным для общества. К сожалению, и сама наука в России во многом ощущает себя «скромным государственным служащим», который рассчитывает только на милость вышестоящего начальника. Российское сообщество ученых до сих пор не осознало себя в качестве потенциальной политической силы, а реальная возможность стать таковой имеется.

Сегодня вновь привлекли внимание широкой общественности взаимоотношения бизнеса и образования, науки и власти. Предстоящая реформа в сфере образования вызывает большую тревогу вузовской и академической общественности. И для этого есть основания.

В связи с этим сначала рассмотрим взаимоотношения бизнеса и образования. Попытки определенных кругов приватизировать вузы, сократить их количество, перевести на региональный уровень управления и финансирования предпринимались и раньше. Теперь, на одной из последних встреч президента РФ В.В.Путина с российским бизнесом, предприниматели вновь сделали предложения приватизировать вузы. Предложения безграмотные, но они могут быть по разным причинам приняты, а их реализация приведет к разрушению сложившейся в России, в советский период, довольно эффективной системы образования, основанной, как известно, на фундаментальности, научности и системности. А между тем, как свидетельствует международный опыт, существуют иные, более гибкие, формы и способы решения этой проблемы.

В течение двух последних десятилетий появились корпоративные университеты – это вузы нового типа, ставшие важнейшим инновационным фактором подготовки кадров, обновления и дополнения традиционных образовательных структур. Корпоративные университеты занимаются образованием, профессиональной подготовкой и переподготовкой кадров в соответствии с конкретными потребностями компаний. В настоящий момент только в США 100 корпоративных университетов. По данным американской консультативной группы, занимающейся проблемами корпоративных университетов, за последние 15 лет их число в мире увеличилось с 400 до 2 тыс., а к концу следующего десятилетия их число может превысить 3,7 тыс. (35).

За годы своего существования многие корпоративные университеты в США превратились в громадные многонациональные учебные заведения с многочисленными студенческими городками, осуществляющие дорогостоящие учебные программы и научные исследования, включая создание программ по подготовке кадров для инновационного обучения персонала.

Чем вызвано появление корпоративных университетов? Тем, что традиционные университеты, большинство из которых являются исследовательскими, крайне медленно, с точки зрения руководства корпораций, реагируют на запросы рынка. К тому же еще часты случаи сопротивления внедрению новых систем обучения, таких как ускоренные и модульные курсы, вечернее образование и занятия по выходным, так же как использование техники дистанционного обучения. Кроме того, еще одно обстоятельство не позволяет традиционным исследовательским университетам активно адаптироваться к изменениям, – это их консерватизм, направленный на защиту возможности проводить фундаментальные исследования – их главного предназначения.

Учитывая это обстоятельство, многие корпорации стремясь преодолеть изоляционизм в подготовке кадров для своих нужд, устанавливают партнерские отношения с традиционными университетами. Так, в США 12 ведущих корпораций совместно с 15 университетами, объединенными в Ассоциацию непрерывного инженерного обучения, создали новый тип учебного заведения – Национальный технологический университет. Формирование корпоративных университетов происходит и в других странах, в том числе и в России. Этот процесс приобретает международный характер.

Усиление конкуренции со стороны альтернативных учебных заведений и образовательных систем заставляет традиционные высшие учебные заведения по-новому оценивать свои конкурентные возможности в борьбе за учащихся на формирующемся в настоящее время мировом рынке образовательных услуг. Появление корпоративных университетов – это качественный «прорыв» в корпоративном движении.

Теперь о взаимоотношениях науки и власти. Россия в лице Российской академии наук располагает мощным интеллектуальным ресурсом. Как же мы управляем этим реально существующим богатством. Вот здесь-то много странностей, вызывающих удивление и недоумение. Так, трудно объяснить пренебрежительное отношение высокопоставленных чиновников к различным отечественным научно-экспертным центрам, например, к такому, как Российская академия наук. На все исходящие от этих центров предложения никакой реакции со стороны чиновников. Такое отношение можно объяснить только отсутствием элементарной государственной дисциплины и ответственности в структурах исполнительной власти. Можно понять их, что принять, например, к исполнению разработанную академиком Д.Львовым систему неотложных мер по выходу России из тяжелого социально-экономического кризиса они не могут. Потому что не в состоянии ее реализовать. Для этого нужны другие люди, имеющие основательную профессиональную подготовку. Но этот фактор не является главным. Решающим является принадлежность к идеологии радикального либерализма. Российская академия наук не разделяет эту идеологию и не может ее разделять по роду своей деятельности. А отсюда все ее беды, негативное отношение к ней органов исполнительной власти.

Другое дело – иметь добрые отношения с «научно-экспертной империей», которая сформировалась вокруг государственного учреждения Высшей школы экономики (ГУ–ВШЭ). С этим центром у правительства в лице Министерства экономического развития полный контакт и взаимопонимание. Центр выполняет функции консультанта и эксперта по всем стратегическим вопросам экономического развития. Он монополизировал в федеральных органах исполнительной власти важнейший этап управленческой деятельности – этап разработки решений. Сформировалась и окрепла своеобразная идейная монополия, начало формирования которой было положено в годы «внешнего управления Россией». В нее входят научно-экспертные центры, отраслевые институты и группировки, неформально связанные с властными структурами, принимающие решения о финансировании. Всех их, включая Министерство экономического развития и торговли РФ, объединяет идеология радикального либерализма (36).

Сформировалась своеобразная ситуация, которая по всей вероятности относится к разряду «политической патологии». Более адекватное понятие трудно подобрать.  Негативное отношение к науке передается как эстафета от одного правительства к другому вот уже в течение 15 лет. И каждый раз вновь пришедшее к власти правительство заявляет, что наука – это национальное достояние. Все эти заявления свидетельствуют о том, что все российские правительства в эти годы проявили отсутствие политической воли отстаивать настоящую науку; правительственные ведомства, имеющие отношение к науке и образованию, фактически заняты околонаучной административно-бюрократической суетой. На самом деле сложившаяся ситуация представляет для науки в целом реальную угрозу. Государственные научные центры (ГНЦ), наследие бывшей отраслевой науки, на грани исчезновения (кстати, уничтожено не получивших статуса ГНЦ более 200 институтов прикладных исследований). Спасти их может только модернизация всей промышленности России, в процессе и результате которой они могут и должны быть востребованы. РАН, располагающая мощным, но невостребованным все эти годы, научно-техническим потенциалом, подвергается со стороны высокопоставленных правительственных чиновников административному, финансовому, психологическому давлению.

Вот уже более десяти лет приходится слышать из уст правительственных чиновников негативные высказывания в адрес Академии. Большинство из них являются абсурдными. Например, «идея» о том, что академические институты следует передать университетам, или Академия представляет собой якобы клуб, члены которого находятся на государственном иждивении. Такого рода суждения свидетельствуют о невежестве или патологическом инфантилизме их авторов.

На самом деле вопрос о судьбе РАН – проблема весьма серьезная. Исторически сложилось так, что фундаментальные исследования сосредоточены в основном в Академии. И это специфика России. В других странах, например США, фундаментальные исследования проводятся главным образом в университетах. В России, кроме Академии, фундаментальные исследования проводятся и в исследовательских университетах, с ростом количества которых расширится и научная база академической (фундаментальной) науки. В этом состоит преимущество России, потому что фундаментальной науки много не бывает. Нравится кому-то или не нравится, но РАН – уникальная научно-организационная структура в мировом научном сообществе. И ее разрушение будет воспринято как акт вандализма. РАН – национальное достояние россиян. И она заслуживает соответствующего отношения. Академический консерватизм в годы перестроечных передряг уберег фундаментальную науку от разрушения. В настоящее время в Академии происходит процесс интенсивной реструктуризации. Его следует поддержать, а не мешать, используя административно-бюрократические способы и приемы по «сокращению и объединению».

Академию можно рассматривать и как ведомство, и как креативную (творческую) корпорацию по производству нового научного знания. Предпочтителен второй вариант. Для того, чтобы обнаружить тенденцию корпоративного развития, необходимо обратиться к периоду его становления. Итак, классический тип корпорации, доминировавший в мировой экономике до 70-х годов прошлого века, был структурой, где корпоративное руководство осуществляло свои цели, игнорируя интересы корпоративных работников. Главная черта хозяйственных структур этого типа – отсутствие в них механизмов, на основе которых можно было бы отстаивать перед корпоративным руководством экономические и социальные права рядовых сотрудников. Однако даже классическая корпорация более эффективна, нежели так называемая этатистская корпорация – тупиковое направление корпоративного развития. По своему организационному становлению и формированию в условиях тоталитарного режима РАН принадлежит к последней.

Тупиковый характер этатистских корпораций состоит в том, что их главная цель – не достижение максимальной эффективности производства (в нашем случае научного), а реализация задач, поставленных государством. Этатистские корпорации не становятся источниками инноваций и не оценивают должным образом интеллектуальный потенциал своих сотрудников.

Перед РАН стоит стратегическая для нее задача: стать, сохранив свое название, креативной корпорацией современного типа, суть которой не в ее размерах и не в численности ее работников, хотя эти факторы имеют существенное значение, а в том, что интеллектуальная капитализация такой корпорации побуждала бы к отношениям партнерства между руководством РАН и научными сотрудниками академических институтов. Если корпорация (РАН) такого типа делает ставку на интеллектуальный капитал, это означает, что персоналом такой корпорации являются высококвалифицированные и хорошо образованные работники, которые способны к творчеству и от которых требуют творчества – производства знания. А это возможно только в структурах, где отношения между администраторами, менеджерами и исполнителями основаны на взаимном уважении и «равноправном контракте», одинаково защищающем цели руководства РАН и цели научных сотрудников академических институтов, когда контракт фиксирует компромисс между теми и другими. Такой компромисс невозможен до тех пор, пока академики получают дополнительное финансовое обеспечение за звание. В течение многих десятилетий внутри РАН сформировалось противоречие между микросообществом академиков и основной массовой научных сотрудников академических институтов, цели и интересы которых (после падения тоталитарного режима) стали не совпадать. Это противоречие может погубить РАН. Его необходимо «снять». Науку «делают» не академики, хотя многие из них являются выдающимися учеными, а более 150 тысяч научных сотрудников, докторов и кандидатов наук, и ученых без степени, инженеров и техников высшей квалификации, редакторов разных категорий и других уникальных специалистов, например, в области медицины, особенно в космической, или сотрудников научных библиотек, невидимых соучастников исследовательского процесса, без которых вообще немыслима какая-либо научная деятельность, работающих в академических институтах и государственных научных центрах (далее – научных сотрудников). Преодолеть это противоречие вполне возможно цивилизованными методами: провести модернизацию финансирования академического сектора науки таким образом, чтобы цели и интересы академиков и научных сотрудников были в финансовом и материальном обеспечении сбалансированы. Для этого следует последовательно провести в жизнь в других странах оправдавших себя принцип: вознаграждать ученых надо не за звания, а за научные результаты, способствующие наращиванию научно-образовательного потенциала Отечества. Это вознаграждение в виде денежного обеспечения должно быть достойным и сопоставимым с оплатой научного труда их коллег в передовых странах мира. Сообществу ученых России необходимо создать условия для творческого труда. Парадокс состоит в том, что власть находит общий язык с олигархами, состояния которых «приобретены» криминальным путем, и не может найти его с сообществом ученых.

Руководство РАН, хочет оно того или не хочет, вынуждено признать, что структура Академии изначально была замкнутого корпоративного типа. Только в течение последних пяти лет она стала меняться, с трудом приобретая более или менее открытые организационные формы. Чтобы сохранить Академию, избежать институционального коллапса, необходимо руководствоваться четко определившейся тенденцией, закономерностью: современные корпоративные структуры отличаются децентрализованной ответственностью, множеством субъектов ответственности, и потому в таких структурах существует устойчивая и сильная мотивация к повышению квалификации сотрудников. Причем, эта мотивация побуждает работника к приобретению именно широкой эрудиции, помогающей ему охватить не только его профессиональный участок работы, но и стратегическое планирование деятельности учреждения (института, академии). Воспитание у научных сотрудников мотивации к участию в корпоративном стратегическом планировании, т.е. строительство реальной внутрикорпоративной демократии – довольно длительный процесс коллективной выработки правил сотрудничества. Руководство РАН должно быть на высоте новых требований корпоративного управления, выступая в этом процессе в качестве тех, кто мотивирует и даже принуждает коллектив к новому поведению через развитие у научных сотрудников потребности к активному и эффективному творческому труду в сфере научной деятельности, но и всей социальной политике Российской академии наук.

На современном этапе своего развития РАН обретает научно-образовательный профиль, одновременно обрастает инновационно-технологическими центрами. Наметилась тенденция востребованности научного потенциала Академии. Об этом довольно обстоятельно сказано в интервью директора Института экономических стратегий Б.Н.Кузыка. Так, в 2003 г. было заключено соглашение между РАН и ГМК «Норильский никель», которое явилось мощным толчком работам по водородной проблематике. В настоящий момент в реализации Комплексной программы по водородной энергетике участвуют более 50 научных организаций РАН, вузов, промышленных и конструкторских объединений во многих регионах России. РАН недавно заключила генеральное соглашение с РАО «ЕЭС России» по реализации проекта «Новая энергетика России», где речь идет в том числе и о развитии альтернативных источников энергии. Совет РАН по атомно-водородной энергетике совместно с другими организациями планирует приступить к проработке концептуального атомно-водородного комплекса на базе высокотемпературного реактора для производства водорода, электроэнергии и высокопотенциального тепла для теплоэнергоснабжения энергоемких отраслей и объектов промышленности (37).

Сроки намеченных проектов просчитаны. Самое главное как их соблюсти. Б.Н.Кузык дает дельный совет: «Чтобы оказаться в мировом экономическом, технологическом и геополитическом авангарде, освоившем водородные источники энергии в 2020-2030 годах, Россия должна приступить к реализации национального проекта «Водородная энергетика» уже сегодня, сейчас, в 2006 году. Такова реальность» (там же).

Проводимая в настоящий момент модернизация структуры, функций и механизмов финансирования академического сектора науки, рассчитанная на три года, не решит главных задач, ради которых она (модернизация) была предпринята. А именно: привлечь в науку молодежь и обеспечить активное участие академических институтов в инновационном процессе. Как будто все просто и ясно. На самом деле сложилась весьма сложная ситуация. Суть ее состоит в том, что в течение продолжительного времени в результате недостаточного бюджетного финансирования науки и снижения престижа научного труда была нарушена преемственность поколений научных кадров, произошло катастрофическое старение научных кадров высшего звена РАН, что ставит под угрозу возможность сохранения научного потенциала России. Президиум РАН неоднократно принимал постановления по этому вопросу. Эти постановления, не обеспеченные финансовой поддержкой, были обречены на забвение. Начавшаяся модернизация финансирования академического сектора науки фактически не решает эту проблему, а обостряет и осложняет ее. Дело в том, что программа модернизации, которая разрабатывалась в течение года, является неудачным компромиссом между Минобрнауки и РАН. Главный недостаток ее – заниженное базовое финансирование академической науки.

Каким образом можно привлечь молодежь в науку? Достаточно высоким бюджетным финансированием научной деятельности и наличием современной научно-исследовательской инфраструктуры. В России, к сожалению, этого нет. Поэтому современные молодые люди, имеющие определенные ценностные установки и избравшие научную карьеру, получают на родине высшее, фундаментальное в своей основе, образование, а затем идут по проторенному их предшественниками пути – эмигрируют в страны, где изначально получат зарплату на «современном уровне», т.е. на два-три порядка выше, чем в родном отечестве. К тому же всем известно, что российское правительство, тем более в лице Минфина, только кормит декларативными обещаниями. Обещание – это добровольное обязательство, а не закон. Его всегда можно нарушить или обещать одно, а реально сделать другое. Такое действо стало повседневностью. Перед молодыми людьми, которые не хотят эмигрировать, а их большинство, возникает проблема выбора. Многие из них, мечтавшие о научной карьере, вынуждены от нее отказаться. Потому что им предлагается зарплата, унижающая человеческое достоинство. Незначительное, по сравнению с зарубежными коллегами, повышение зарплаты, да еще расписанное по этапам в три года, не решает проблемы. К тому же препоны Минобрнауки и Минфина: поэтапное сокращение бюджетных ставок. На какие ставки брать молодых специалистов, если в институтах академического сектора науки грядут существенные сокращения?

Такая же проблема стоит и перед молодыми потенциально талантливыми инженерами, администраторами, экономистами и другими специалистами. Сложившиеся на сегодняшний день уродливые социальные структуры не обеспечивают спроса на них, не давая им раскрыться, «калечат» эти таланты, вынуждают их в процессе адаптации некритически воспринимать, мягко говоря, в изобилии возникающие странные формы и нормы деятельности.

Минфин умудрился создать барьеры и в привлечении академических институтов в инновационный процесс. О каких инновациях может идти речь, когда наиболее активные, плодотворно работающие научные сотрудники академических институтов, получающие деньги на договорной основе, будут переведены на работу по трудовым соглашениям на определенные сроки с оплатой их труда из внебюджетных источников. Каков при этом будет их статус, останутся ли они сотрудниками академических институтов, на какие средства будут жить после завершения программы или работы по гранту. Вопросов больше, чем ответов. Все эти ограничения и неопределенность проистекают из того, что правительство в лице министерства финансов внесло поправки в бюджетный кодекс, суть которых состоит в распространении на все структуры, имеющие бюджетную поддержку, принципа подведомственности расходов (невозможность финансирования из нескольких источников). Это означает изъятие доходов от платных услуг, запрещение получать гранты, субвенции. Данная инициатива направлена против людей творческого труда, потому что введение ограничений на использование внебюджетных средств подорвет финансовую основу их существования. «Другое дело – судебные, контрольные органы, силовые структуры. Вот по отношению к ним запрет на оказание платных услуг выглядит вполне оправданно, – считает депутат Госдумы Оксана Дмитриева. – Но Минфин сегодня не справляется с казначейской системой исполнения бюджета и вместо того, чтобы ее отлаживать, стремится резко сократить число бюджетополучателей» (38). Первая попытка Минфина закрепиться в бюджетном кодексе была отбита. Но изменения в нем с неизбежностью грядут в связи с тем, что идея сокращения числа бюджетополучателей наверняка заложена Минфином во всех, где это только возможно, статьях проекта закона «О внесении изменений в Бюджетный кодекс РФ…».

В программе модернизации предусмотрено поэтапное сокращение бюджетных ставок. Эту акцию следует рассматривать как не своевременную и опасную. На наш взгляд, сокращать ставки нет смысла, потому что сэкономленные таким образом деньги инфляция «пожрёт» через Стабфонд, который несет по этой причине потери более 100 млрд. руб. ежегодно. Наоборот, общенациональные затраты на науку, в том числе и на Академию, следует увеличить. Тем более такая возможность имеется. По такому показателю, как процент затрат от ВВП, Россия в гражданской науке в несколько раз уступает США, ФРГ и Японии.

Ситуация, повторим, с подготовкой научных кадров высшей квалификации в Академии очень сложная. Приток молодежи в науку не наблюдается. Научные исследования в большинстве академических институтов выполняются работающими пенсионерами. Но этот ресурс на излете. Академия нуждается в мощной финансовой поддержке сегодня, в 2006 г., а не через три года. В программе заложен механизм разрушения важнейшей отрасли народного хозяйства – научно-технической сферы, стратегической основы модернизации хозяйственной системы страны. Реализация программы модернизации финансирования академического сектора науки с большой вероятностью может привести РАН в состояние коллапса. В связи с этим заслуживают внимания данные Н.Я.Петракова, директора Института проблем рынка РАН: есть такое понятие – пороговое значение. То есть, если тратится меньше этого уровня, отрасль приходит в упадок. Так, расходы федерального бюджета на оборону составляют 2,5% от ВВП (пороговое значение – 3% от ВВП). Расходы на гражданскую науку составляют – 0,3% от ВВП (пороговое значение 2% от ВВП). Фактически гражданская наука не финансируется. Приходится удивляться, что она как-то еще проявляет себя. Околонаучная бюрократия: министерство, всякие агентства, якобы обслуживающие науку, финансируются более щедро, чем гражданская наука. И разрушают гражданскую науку Российское правительство одно за другим в течение многих лет. Это хуже всякого преступления. Мы живем в каком-то мире абсурда. Наша власть почему-то не думает о том, что рухнет гражданская наука – заглохнут исследования военного назначения и многие потенциальные высокие технологии «не увидят света», не будут никогда реализованными. Мы не сможем даже высокотехнологическое оборудование, бесплатно нам предоставленное, использовать по назначению. Это очевидно.

На нефтедоллары можно было уже сейчас развернуть широким фронтом модернизацию всех заводов и провести полную реконструкцию научно-исследовательской инфраструктуры. Если этого не сделать в ближайшей перспективе, последствия для России будут катастрофическими.

Все высокопоставленные чиновники во властных структурах должны уяснить: РАН – системообразующая научная организация, центр фундаментальной (академической) науки и в таком качестве является основой всей исследовательской системы в стране. До тех пор пока она существует – объективно сохраняется на базе фундаментальных исследований возможность возрождения и развития системы в целом, в настоящий момент основательно разрушенной.

А теперь об очередном в ближайшей перспективе «подарке» от Минфина. В «Перспективном финансовом плане РФ на 2006-2008 годы» доля расходов на гражданскую науку в 2007 г. запланирована в 1,38% от общих расходов бюджета против 1,71% в 2006 г. Так, что российское правительство, как и прежде, нарушает взятые на себя обещания/обязательства по постепенному увеличению финансирования науки. Сотрудничество, партнерство не получается. Противостояние между властными структурами и наукой продолжается.

Трения и конфликты будут возникать в ближайшие годы не спорадически, а, по всем признакам, систематически. Скрытые причины такого явления содержатся в проводимой экономической политике. Дело в том, что правительство, несмотря на возражения на совместном заседании членов Совета Государственной Думы, предпочло бюджет стабилизации, а не развития, – это верный путь к застою, или дефолту. Парадокс состоит в том, что бюджет такого рода, приобретя силу закона, превратится в мощный фактор разрушения всей хозяйственной системы страны. Объективно Стабфонд и бюджет стабилизации начнут в ближайшие месяцы выполнять функцию финансовой структуры, сформировавшейся в годы правления Л.Брежнева, по «перекачке» денег тогда в ВПК, а теперь, по неоднократным заявлениям министра финансов, чтобы избежать инфляции их будут размещать в иностранных банках. Конечный результат один и тот же – изъятие из обращения денег во всех отраслях, имеющих бюджетное финансирование.

Самый кардинальный способ избежать грядущей угрозы – это разработать и принять вместо бюджета стабилизации бюджет развития. Вот тогда-то у науки появится шанс на стабильное бюджетное финансирование. Но этого недостаточно. Необходима организационная структура нового поколения по управлению научно-образовательным потенциалом страны.

*        *        *

Организационно-управленческая структура советского периода, как известно, строилась на административно-приказном (командном) принципе, основным содержанием которого является единоначалие. Любое ведомство свято соблюдает субординацию, систему строгого служебного подчинения младших чиновников старшим, круг обязанностей которых сводится к соблюдению правил служебной дисциплины. Ведомства с такой структурой обречены на обособление, на информационную изоляцию. Поэтому внутриведомственная информация, как правило, ущербна, недостоверна, непрофессиональна, а документы (постановления, решения, приказы), подготовленные на ее основе, малограмотны. Министерство не просто направляет свои решения во все нижестоящие организации, но требует их выполнения, а выполнить их невозможно. Так возникают конфликты.

Министерство образования и науки должно быть преобразовано. Однако внутриминистерские перестройки, когда управление переименовывается в департамент, – это лишь видимость реформ. Структура Минобрнауки должна быть адекватна сфере его деятельности – научным исследованиям и образованию, а с ними единоначалие несовместимо. Преобразование требует иного принципа деятельности – административно-творческого; для управления наукой и образованием нужны организационные структуры нового поколения. И эти структуры сегодня уже четко обозначились. Возникла нелепая ситуация: страна располагает мощным научным и образовательным потенциалом, а управляют им, мягко говоря, некомпетентные чиновники.

Возникает вопрос: а нужны ли вообще министерства науки и образования как раздельно существующие, так и объединенные в одно ведомство: Ответ напрашивается сам собою. В нынешнем виде Министерство не нужно ни политическому руководству страны, ни сообществу ученых. России необходима принципиально новая научно-организационная структура, которая бы обеспечивала:

- координацию научно-исследовательской деятельности, финансируемой из федерального бюджета;

- разработку эффективной и динамичной государственной научно-технической политики;

- подготовку для президента и правительственных ведомств экспертных рекомендаций по научно-техническим аспектам вопросом внутренней и внешней политики.

Такой круг обязанностей Министерству образования и науки РФ явно не по силам.

Первый шаг для выхода из этой достаточно сложной ситуации сделан. 30 августа 2004 года был подписан Указ Президента РФ, первый пункт которого гласит: «Преобразовать Совет при Президенте Российской Федерации по науке и технологиям в Совет при Президенте Российской Федерации по науке и технологиям и образованию» (39). Принято Положение о Совете и утвержден его состав, сформирован президиум. Однако этого далеко недостаточно. В качестве форума для обсуждения проблем российской науки и образования с высшим руководством страны, когда последнее сочтет это необходимым, такой Совет может быть полезен. Но он является чисто консультативным, а не управляющим органом, не располагает какими-либо ресурсами и никакой прямой поддержки науке и образованию оказать не может.

В ближайшей перспективе необходимо сформировать – другого выхода просто нет – организационные структуры нового поколения по управлению наукой и образованием. Речь идет о создании научно-консультативной службы при Президенте РФ, в структуру которой, кроме уже созданного Совета, должны войти Управление по научной и технологической политике, Федеральный координационный совет по науке и технике (на основе ныне действующей Межведомственной координационной комиссии по научно-технической политике) и Комиссия по надзору за качеством образования. Для повышения эффективности такой организационной структуры, возможно, придется учредить должность специального помощника президента. Весьма важно научно-консультативную службу Президента РФ оформить законодательно.

Становление постиндустриального общества диктует совершенно новые принципы и формы управления сложными системами, в том числе и государственными. И Россия, решая задачи научно-технического развития, могла бы использовать интересный и весьма поучительный опыт США. Первый шаг в этом направлении сделан. Создавая Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), правительство и РАН опирались на многолетний опыт зарубежных стран, где разного рода государственные и частные фонды успешно действуют на протяжении многих десятилетий. Основной моделью послужил Национальный научный фонд (ННФ) США, созданный в 1950 г. и являющийся главным правительственным ведомством, отвечающим за развитие фундаментальной науки. 

В современных условиях управленческие структуры, созданные на основе административно-приказного принципа, неэффективны и обречены на отмирание. Российское сообщество ученых более не нуждается в услугах Минобрнауки: в стране появилось принципиально новое поколение управленческих структур. Сообщество ученых России в лице РАН, Российского союза ректоров, Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), Российского гуманитарного научного фонда и ряда других научных общественных организаций располагает менее затратными и более эффективными организационно-управленческими структурами. И они несовместимы с Минобрнаукой.

В этом можно убедиться, рассмотрев, например, основные принципы деятельности РФФИ. Этот фонд как организатор государственной поддержки фундаментальной науки по всему ее спектру без исключений представляется оптимальным и необходимым звеном в системе управления наукой. Основной используемый фондом критерий отбора проектов может и должен быть общим для всех курируемых дисциплин – это фундаментальный характер работы. Конечно, грань между фундаментальными и прикладными исследованиями, как и многие другие разграничения в науке, не является четким, непроходимым барьером, но в любом случае используются экспертные оценки, опирающиеся на содержательные критерии, учитывающие масштабность, новизну, значимость исследуемых явлений и закономерностей, прочие параметры, позволяющие отнести конкретную работу к категории фундаментальных.

Хотя РФФИ официально является независимой организацией, фактически он тяготеет к РАН, поскольку она по своему профилю является родственной фонду научной организацией. В деятельности РФФИ, как и других подобных ему, есть целый ряд объективных преимуществ по сравнению с деятельностью традиционных ведомств. Если министерства работают в первую очередь с научными организациями разного калибра и достоинства, то фонды – непосредственно с учеными или группами ученых, подавших заявку на финансирование своего проекта. Поэтому первых заботит главным образом сохранение опекаемых ими научных организаций, а фонды – научные достоинства проекта. Соответственно, и уровень конкурсности в фондах гораздо выше. РФФИ принимает к рассмотрению исследовательские проекты по всем направлениям современной науки от любых авторов  – независимо от их места работы, ученых званий и прочих регалий. Конкурсный принцип отбора дает очень полезную информацию о том, «кто есть кто» в российской науке, помогает оценить институты, научные школы, научный статус регионов.

Очень важной является способность РФФИ поддержать новое, потенциально многообещающее и оригинальное направление, которому, как это всегда бывает не только в России, крайне трудно пробиться через заслоны устоявшихся взглядов, школ и учреждений. Фонды обладают гибкостью, невозможной для бюрократических структур, и могут быть (а во многом уже являются) важными регуляторами в системе управления развитием научно-технического потенциала страны.

Финансирование исследовательских проектов является не единственным направлением деятельности РФФИ. Он также поддерживает развитие экспериментальной базы, создание информационных систем, сетей и баз данных для научных работ, издательские проекты, проведение симпозиумов и конференций в России и участие российских ученых в аналогичных международных мероприятиях, проведение экспедиций и, наконец, создание электронных библиотек и центров коллективного пользования уникальными приборами и оборудованием.

В настоящий момент в России наблюдается интенсивный и весьма продуктивный процесс интеграции исследовательских институтов РАН и образования. Наконец, произойдет окончательная институционализация принципа «исследования для обучения и обучение для исследования». Этот процесс происходит в самых разнообразных формах (40), и он несовместим с установкой руководства Минобрнауки на сохранение и поддержку 100-200 крупных научных комплексов и сокращение числа вузов и научно-исследовательских институтов. Во всех современных развитых странах наблюдается обратная тенденция, а именно: университеты и другие научные центры являются одним из главных исполнителей не только федеральных, но и региональных программ, иногда – их инициаторами, консультантами, но очень редко – источником денег. У большинства вузов свободных средств просто нет. У них есть другого рода капитал – интеллектуальный, – который при наукоемком уклоне развития экономики столь же важен, как капитал финансовый. Как правило, именно университет становится ядром, вокруг которого концентрируются наукоемкие предприятия, а от специализации университета зависит и специализация региона.

Совсем не понятно негативное отношение Минобрнауки к небольшим научным организациям. Статистика передовых стран мира свидетельствует, что роль малого бизнеса, в том числе и в сфере научной деятельности, особенно велика в развитии инновационных процессов (41).

Пора наконец понять, что есть предел, переступив который мы лишим себя, страну научно-технического потенциала навсегда. Лидеры российского сообщества ученых или молодые талантливые его представители должны на время отложить свои научные дела и заняться политикой. Опыт США показывает, что нельзя возлагать эту работу на других. Ученых никто не защитит. Они могут и должны защитить себя сами. Ученым России необходимо обрести то, что было утрачено ими при реальном коммунизме, совершить акт самопознания: изменить общественно-политическое мышление, обрести способность апеллировать к общественному мнению, вести диалог с исполнительной и законодательной властью, защищать науку и самих себя, доказывать ее важность для развития общества. Сделать это, обрести новое общественно-политическое мышление трудно, но необходимо. Понимание важности этого шага и главное – его осуществление послужат началом реального сближения научной деятельности и рыночной экономики.