РЕЦЕНЗИЯ

на монографию А.Н. Авдулова, А.М. Кулькина

«Парадигма современного научно-технического развития».

М., 2011. 304 с.

Необходимость исследования динамики научно-технического развития как социально-культурного феномена, несмотря на постоянное внимание со стороны научного сообщества к данной проблеме, не просто остается актуальным, но становится все более и более актуальным по мере расширения и углубления степени воздействия науки и техники на социально-гуманитарные и естественно-природные планетарные и региональные процессы. Кроме того, в настоящее время данный вопрос становится все более острым именно в России, поскольку весь развитый и интенсивно развивающийся мир в науке движется вперед, а Россия продолжает в лучшем случае топтаться на месте, а по ряду позиций – деградирует на протяжении всех 20 пореформенных лет.

Для начала подчеркнем особую актуальность предложенного в монографии формата – исследование комплекса парадигмальных оснований научно-технического развития. Авторам – известным специалистам по науковедению – удалось в огромных пластах накопленной в ходе многолетних исследований эмпирической информации выявить важные закономерности современной научной динамики именно на концептуальном уровне. Несмотря на по-настоящему богатый эмпирический фундамент исследования, представляющий собственный научный интерес, работа не «тонет» в эмпирике и статистике, как это часто бывает в науковедческих работах. В ней осуществляется многомерная концептуализация, предлагаются новые теоретические и философские выводы, развивается научная и мировоззренческая дискуссия.

Первая глава монографии посвящена исследованию роли и места науки в современном обществе, эволюции парадигм государственной научно-технической политики в мире. Несмотря на кажущуюся общность темы главы, речь в ней идет о вполне конкретных вещах и получены ощутимые новые научные результаты. А именно, на основе достаточных аргументов и значительного числа иллюстраций авторами предлагается периодизация этапов научно-технической политики по комплексному основанию специфики целей, задач и организационно-управленческих подходов их достижения. В данной периодизации отчетливо просматривается вскрытая в ходе исследования объективная закономерность, которую можно сформулировать по итогам данного раздела исследования. Считаем такой подход научно обоснованными, полученную периодизацию практически полезной для дальнейших научных исследований, для проектирования и формирования стратегической системы управления наукой.

В целом же в первой главе создана фундаментальная база аргументации генерального вывода исследования:  «Ни одна страна, претендующая на заметную роль на мировой арене и стремящаяся к обеспечению экономического роста, повышению уровня и продолжительности жизни своих граждан, не сможет решить этих задач без концентрации усилий на совершенствовании, укреплении и максимально эффективном использовании своего научно-технического потенциала» (с. 45), поскольку в мире действительно произошло «…превращение научно-технического потенциала в решающий фактор развития, экономического благосостояния и социального благополучия отдельных стран и целых регионов» (с. 50). К сожалению, истинность этих утверждений о превращении науки в непосредственную производительную силу, высказанных еще К.Марксом и подтвержденных всем последующим опытом развития человечества, в современной России, похоже, вновь приходится неустанно доказывать.

Важнейшим аспектом полагаем исследование собственно научно-технической политики, которая в работе предстает как системная конструкция, включающая в себя все ее субъекты и условия в современном государстве – организаторов, участников, материальные и кадровые ресурсы, инфраструктура. В данной монографии авторы не претендуют на всестороннее и полномасштабное исследование самого феномена государственной политики (одним из направлений которой является научно-техническая политика). Однако даже предложенный ракурс исследования доказывает, что в современном государстве необходимо и неизбежно формирование такой политики, ее научная разработка, создание административно-управленческих механизмов ее осуществления и контроля исполнения, которые в настоящее время в России, к сожалению, отсутствуют. И если наша страна не хочет оставаться на задворках современности, необходимо форсированными темпами углублять исследование всего спектра проблематики по осуществлению государственной политики в научной сфере во всем комплексе – от целевой функции до проектирования и создания эффективных систем управления и контроля, далее переходить к осуществлению продуманных шагов к ее осуществлению на практике. Добавим лишь, что именно отсутствие в настоящее время такой национально-государственной политики в России является ключевой причиной деградации науки и образования.

Отметим, что российская ситуация продолжает усугубляться несмотря на то, что мировой и отечественный положительный и отрицательный опыт доступен, дает обширную информацию для размышлений и ускорения выработки научно обоснованных государственных решений. Так, в данной монографии подробно исследуются модели взаимодействия различных уровней власти (федеральной/центральной, региональной, муниципальной) как между собой, так и с промышленностью, бизнесом, научным сообществом в различных странах. Причем, проведенный анализ лишний раз доказывает, что а) существуют некоторые универсальные закономерности; но б) каждая страна вырабатывает свою модель, поскольку организация науки в национальном масштабе имеет культурно-историческую привязку; в) как следствие, неизбежно проведение собственных государственных комплексных исследований и практических экспериментов в сфере развития и управления научным сообществом и научным развитием.

Особо акцентируем внимание еще на одном выводе – несмотря на культурно-исторические, политические, экономические, управленческие различия во всех развитых и интенсивно развивающихся в современную эпоху странах (Северной Америки, Западной Европы, Восточной Азии) в качестве базового и интегрирующего принципа организации науки, институционализации научно-технической политики во всех странах берется ориентация на национально-государственные интересы, в том числе даже в странах с либеральным государственным устройством.

Данный вывод должен еще раз заставить задуматься организаторов науки и образования в стране (особенно в лице Министерства науки и образования, РАН, Ростехнологий, Роснано, руководителей отраслевых и региональных научно-инновационных проектов), поскольку многие из руководителей и идеологов проектов, во-первых, продолжают безосновательно исповедовать принципы организации англо-американской либо европейских моделей, а, во-вторых, в подавляющем большинстве неоправданно занижают требования в отношении национально-государственной эффективности результатов научного поиска, ориентации на обеспечение национальных интересов России. Отнюдь не странно, что в сложившейся ситуации принимаемые организационно-управленческие решения приводят в лучшем случае лишь к точечным прорывам (таким как НИЦ «Курчатовский центр», деятельность которого подробно анализируется в монографии, широко рекламируется будущий потенциал «Сколково»), продолжая усугублять ситуацию в стране в целом и укрепляя тенденцию на уничтожение российской науки и образования. Причем, несмотря на имеющиеся внутренние проблемы в самой российской науке, мы бы не стали снимать со счетов активность зарубежных конкурентов российской науки, прилагающих направленные и серьезные усилия для ее дискредитации в глазах российского политического истеблишмента, мирового сообщества, а также все более сильная трансформация менталитета части российской хозяйственной и политической элиты в сторону агрессивного антисциентизма и антинациональных установок принципов организации и управления научной и образовательной деятельностью.

Вторая глава монографии посвящена исследованию динамики внешних факторов, формирующих парадигму научно-технического развития – ресурсного (в первую очередь финансового) обеспечения и состояния общественного мнения относительно пользы науки, включающего в себя распространенность научного знания среди граждан и отношение к нему, влияющее на принятие государственных решений и деловую активность. Трудно переоценить значение этих аспектов исследования для формирования научно-технической политики в демократическом государстве, так же как печально наблюдать деградацию научной культуры у российских граждан за последние 20 лет в сравнении как с советским периодом, так и с другими странами (что в работе иллюстрируется множеством цифр).

Этот подраздел представляет собой также особый – идеологический – интерес, отражая, в частности, крайне важный аспект пропаганды научного знания, ее каналов и результатов в различных странах, в том числе относительно сфер научного знания, вызывающих неоднозначные оценки населения (генно-модифицированные продукты, стволовые клетки, нанотехнологии).

Интересным представляется и вывод авторов о том, что, несмотря на возникновение новых противоречий и угроз для природы и человека в связи с развитием науки и новых технологий, последние одновременно предстают как реальное средство и возможность социального выравнивания, основа подлинного гражданского общества (этот разговор в другом ракурсе затем продолжается в заключительной главе).

В третьей главе работы авторами проводится исследование основных организационных структур научно-технической деятельности, в том числе с целью консолидации национального научно-технического потенциала. На примере стран Европы, США и Азии исследуются такие организационные формы, как национальная исследовательская программа, консорциум, национальная программа развития, рамочная программа, оценивается степень их эффективности в контексте динамики рынка наукоемкой продукции. Развивая и интегрируя результаты множества предыдущих исследований (в том числе проведенных ранее авторами монографии), проведенный углубленный анализ помогает более эффективно осмыслять и использовать зарубежный опыт при выборе организационных форм научно-технической деятельности в России.

Далее в главе исследуется влияние процессов глобализации на состояние и динамику науки и производства, рынка наукоемкой продукции. Этот важнейший фрагмент исследования, наряду с собственными результатами и богатым эмпирическим материалом, дополняет понимание глобализации, отодвигая ее границу до последней трети XIX века, с которой авторы связывают появление первых признаков и формирование отдельных компонентов глобализирующегося мира начала XXI века. Такой не очевидный вывод интересен, развивает научную дискуссию и может привести к важным и неожиданным результатам и ракурсам исследования проблемы глобализации.

Четвертая глава посвящена исследованию внутренних для науки глобальных факторов ее развития, их оценке с позиции философской методологии. Основным аспектом исследования является трансформация дисциплинарного спектра науки, появление и расширение в современной науке широкого спектра междисциплинарных исследований (особенно см. с. 202-208, 232-234). Этот сдвиг, совершающийся с конца ХХ века, в методологии науки исследован недостаточно, хотя первые монографические разработки появились уже в 80-е годы. Дальнейшее развитие данного направления исследований представляется чрезвычайно актуальным в свете динамики естественно-научного и научно-технического развития, в том числе по линии философской методологии. Причем, в условиях наметившегося синтеза типов наук – естественных и технических, в их сильнейшей взаимосвязи с социально-гуманитарными исследованиями.

Другим не менее, если не более остро проблематичным аспектом, анализируемым в работе, является динамика содержания и организационных форм образования в России. Понятно, что система образования является базисом научно-технического развития. Однако ситуация в образовании в настоящее время в России вызывает уже не только недоумение, но и резкий протест научного сообщества, что отражено и в позиции авторов монографии, активно осуждающих как введение ЕГЭ (справедливо полагая это пагубным экспериментом), так и внедрение в высшей школе давно устаревшей системы бакалавриата и магистратуры.

Далее авторами предпринимается обсуждение системы управления наукой и образованием, предлагается новая модель управления, базовым звеном которой, по их мнению, должна стать РАН, упраздняя Миннауки и образования. Такое предложение, без сомнения, продиктовано агрессивной антинаучной политиков чиновников данного министерства, чрезвычайной некомпетентостью принимаемых решений, обсуждение и осуждение которых стало тривиальным. Но – парадокс! – эта политика настойчиво и последовательно продолжает осуществляться в России, ведя к дальнейшей образовательной и научной деградации, а точнее – уже просто к уничтожению современного образования и конкурентоспособной науки. Причем, процесс продолжает усугубляться в связи с разработанным проектом нового государственного стандарта среднего образования, представляющим собой не просто пагубный, деградационный, в просто антикультурный проект. Полагаем, что действительно сформировался и укрепляется российский ККК (антинаучный «куклуксклан» – «клановость», «коммерция», «криминал» (включая клептоманию и коррупцию)), основанный на криминально-коррупционной природе многих сегментов российской экономики и системы государственного управления.

В заключительной пятой главе исследуются некоторые содержательные перемены в научной сфере, такие как сближение фундаментальных и прикладных наук, коммерциализация науки посредством инновационной деятельности, техническое оснащение науки, возрастающая роль информационных технологий, а также некоторые наиболее серьезные в этих сферах, а также некоторые аспекты использования науки в медицине и отдельные аспекты нанотехнологий. Это продолжает и углубляет разговор, начатый уже в первой главе и данное большое внимание оправданно, в особенности в аспекте взаимодействия инноваций и механизмов финансирования инновационной деятельности, организации процессов коммерциализации результатов научных исследований в различных странах. Несмотря на то, что эти проблемы широко обсуждаются научной общественностью (в частности на конференциях в ИНИОН РАН и ИЭ РАН (на базе центра в Дубне) в 2008-2010 годах), многие элементы дискуссий именно с точки зрения методологии науки часто «замыливаются», превращаются в общие фразы, тогда как в данной работе они обретают отчетливые и осмысленные контуры, технологичность.

Подчеркнем специально и то, что в работе подробно исследуются содержательные параметры современной динамики парадигмы научной деятельности, такие как взаимосвязь, взаимообусловленность и  взаимодействие фундаментального и прикладного уровней научных исследований, науки и технологий, коммерциализации и инноваций. Это чрезвычайно важно в условиях утраты ориентиров научного поиска и судорожных попыток ряда отраслевых ведомств научные исследования свести исключительно к решению текущих (без сомнения, острых) задач без понимания того, что отсутствие фундаментальных исследований приведет к самоуничтожению прикладной науки всего через несколько лет.

Кроме того, здесь же рассматриваются содержательные аспекты некоторых ключевых направлений научного развития. Особенно выделим такое интегральное направление, как развитие конвергентных нано-, инфо-, био-когнитивных технологий и формирование на их основе научно обоснованной технологической инфраструктуры грядущего общества, анализируемое в монографии (с. 224 и др.).

Даже заключение работы использовано авторами для формулировки проблем и идей, связанных, в частности, с интернациональным характером современной большой науки, обретением научной коммуникацией самостоятельного значения вследствие углубления интерсубъективности смыслового поля, обретения принципиального характера интерсубъективности знания, гомогенизации научного сообщества, что лишний раз доказывает, что настоящая современная наука предстает всегда как мировая наука (с. 234-236).  

Наиболее принципиальным социально-философским выводом работы полагаем следующее утверждение: «Современный мировой порядок явно не соответствует уровню, достигнутому наукой и технологией. Он до предела насыщен противоречиями» (с.292). Это, скорее, даже не вывод, а призыв – социально-культурный призыв к реконструкции общества, приведении его в соответствие с объективно складывающимся характером производительных сил современной эпохи, природа которых определяется наукой и высокими технологиями. И с этим выводом трудно не согласиться.

По ходу осмысления данной работы постоянно возникает желание продолжить обсуждение и даже усилить отдельные акценты, оценки, что делает монографию еще более важной для научного сообщества.

Так, авторами работы некоторые принципиальные решения, выработанные в нынешней системе государственного управления, в том числе управления наукой и образованием в лице Минообрнауки, квалифицируются как «ошибочные». Кроме примеров из реформы образования, обсуждавшихся выше, как «стратегический просчет» оценивается «бюджет стабильности», реализуемый в России на протяжении последних 10 лет, тогда как в развитых странах мира формируется «бюджет развития» (с. 223-225). Однако ситуация, складывающаяся при выработке государственных решений, на наш взгляд, позволяет рассматривать осуществляемую в России политику, в том числе в области науки и образования, не как «стратегический просчет», а как сознательный кланово-корпоративный расчет некоторой части российской элиты, который противостоит национально-государственным интересам и логическим следствием которого становится все более отчетливая антинациональная политика, в том числе в сфере развития науки. По существу, страна насильно возвращается в середину XIX века, с господами и слугами в виде легко управляемой слабообразованной народной массы (черни), с доминированием церкви,  приходскими школами уровня ликбеза и другими атрибутами. С такой позиции не странно (и даже прогрессивно!) выглядят попытки конструирования научной организации в национально-государственном масштабе в виде заимствования опыта других стран (особенно США) «всего лишь» двадцати-тридцатилетней давности. Ситуация усугубляется и объективным обстоятельством – характером образования части современной элиты, юридическое и экономическое образование которой не дает возможности понять и системно оценить происходящие в мире глобальные изменения, в том числе в сфере научно-технических реалий. Отсутствие системного миропонимания, глобального исторического масштаба мышления, культурно-историческое невежество и нелюбовь к России – к сожалению, достаточно распространенные черты ментальности современных политиков и руководителей страны, в связи с чем так сильно распространены игнорирование научного сообщества и волюнтаризм в управлении. Даже проект «Сколково» предстает как кланово-корпоративный коммерческий проект, а не проект национально-государственный.

Другой момент для последующей дискуссии – различие в системах мотивации и условиях для развития науки в разных культурах (и странах). На наш взгляд, авторы недооценивают духовно-культурную компоненту этого комплекса, к тому же рассматривая его как некую универсальную компоненту. В частности, весь мотивационный комплекс развития науки по существу сводится к организационным и материально-финансовым проблемам – важным, острым, особенно для России, но отнюдь не единственным и не универсальным. Так, во-первых, нельзя не говорить о другой стороне дела – об отсутствии духовных и социальных стимулов развития науки в России. Приведем лишь один иллюстрирующий пример. Основной стимул американцев – деньги, финансирование. В эпоху «золотой лихорадки» там «смывало» население целых городов в поисках золота, как будто «все ушли на фронт» и притягательная сила «золотого тельца» лишь усиливалась в последующие столетия. У нас в стране система стимулов включала и включает также иные (в том числе духовные, метафизические в первую очередь) компоненты. Высшие смыслы, «великие дали» (А.И.Неклесса), Родина никогда не были для русского человека пустым звуком, но, напротив, являли собой одни из важнейших организующих начал его духовной и материальной деятельности, включая научный поиск. Это сказалось и в системе социальной мотивации, в которой уважение общества (социальный авторитет, престиж профессии, включая государственные награды, система пропаганды) и социальная стабильность профессии и пожизненные социальные гарантии – всегда были предпочтительнее временно высоких доходов и связанных с ними рисков; постоянный труд всегда воспринимался как смысл, благо, радость – в противовес идеологии «один раз урвать и всю жизнь не работать». Даже интеллектуальная собственность, продажа результатов творческого труда, интеллектуальная пожизненная рента, теперь введенная в ранг закона в IV главе Гражданского кодекса РФ – культурно-исторически  противоречит российскому мировоззрению, в котором, начиная с религиозного этапа развития и до секулярного в советский период, талант считался данным (свыше) одному человеку для того, чтобы служить всем людям, народу, обществу, стране, а не торговать им для собственной корысти. Утрата великих созидательных смыслов, социальной престижности профессии ученого, замена чистоты помыслов творческой личности финансовым чистоганом – сегодня одна из важнейших причин деградации и «старения» системы науки и научного сообщества, падения престижа образования. Конечно, без соответствующего финансирования многие отрасли науки развиваться не могут и это должно оставаться предметом постоянного внимания и борьбы научного сообщества. Но, подчеркнем, отнюдь не только в финансировании дело – например, в случае социально-гуманитарных и даже теоретических естественных и технических наук деградация так же глубока, хотя для развития многих отраслей которых в качестве оборудования достаточно ручки, бумаги, библиотеки и пишущей машинки (хотя и в виде компьютера).

Во-вторых, нельзя не отметить также следующей принципиальной детали – авторы, обсуждая европейские, американскую, японскую и южнокорейскую модели  не исследуют культурных систем мотивации научной деятельности, не исследуют специфики национально-государственных метафизических целей в каждой стране. Это не столько упрек в адрес авторов, сколько очевидное направление последующих исследований полимодельности и систем мотивации научной деятельности в разных культурах, анализа разных систем потребностей и потребления с целью уяснения Россией самой себя.

Следующая весьма неоднозначная проблема – взаимодействие науки, инновационной деятельности и бизнеса (капитала). Авторы рассматривают роль капитала, бизнеса как позитивную и склонны лишь к обсуждению и поиску оптимальных форм его вовлечения, активизации, мотивации и т.д., соответственно, видя большее зло в бюрократических препонах и несовершенной нормативной правовой базе (особенно больно задевающего малый инновационный бизнес). Однако, как нам представляется, если романтические иллюзии рыночного типа в 90-е годы были еще возможны, то 20 пореформенных лет позволяют более адекватно оценить потенциальную роль и возможности отечественного капитала в развитии науки как исключительно негативные. Даже сами авторы сетуют, что отечественный частный капитал, пока он не исчерпает легких путей, не будет бороться за конкурентоспособность отечественной промышленности, а наука будет прозябать (с. 37-38). Спрашивается, что же делать? Ждать пока капитал «прозреет»? Нет, это было бы ошибкой. Без изменения существующих экономических и политических условий отечественный капитал – кланово-коррупционно-криминальный в своей природе – изначально и до конца чужд науке и инновационной деятельности. Он абсолютно антинационален, ориентирован на вывоз в оффшоры, за рубеж. Даже внешне «отечественные» компании более 85% активов хранят в оффшорах, что делает их псевдонациональными. Соответственно, ожидать изменения отношения к науке со стороны капитала просто нет никаких оснований. Система ожиданий и требований со стороны научного сообщества должна избавиться от проевропейских иллюзий в этом отношении.

Принципиально важным моментом для осмысления этого является также следующее – уже общемировое – обстоятельство. Капитал за столетия претерпел эволюцию от торгового, через промышленный к финансовому, что, естественно, меняет степень его активности в сфере науки. В частности, именно промышленный капитал был заинтересован в развитии науки в середине ХХ века. Современный финансовый капитал в основном чужд науке и его инновационная активность проявляется лишь до поры – пока это приносит «быстрые деньги». Кроме того, на каждом этапе эволюции капитала формируется особенная конструкция криминального и теневого экономического рынков, что оказывает чрезвычайно сильное влияние на развитие различных направлений науки, в частности, науки, обслуживающей криминальный бизнес – есть и такие научные и высокотехнологические сферы.

Нельзя обойти вниманием еще одну важную проблему. В работе исследуется в основном материальное производство и это, вроде бы, логично, поскольку предмет исследования определяется самим названием работы. Однако при внимательном рассмотрении оказывается ослабленной социально-гуманитарная составляющая, связанная не только с образованием вообще, но и с методологией науки, с подготовкой научных кадров высшей квалификации. А здесь тоже есть о чем поговорить. В частности, верно указывая на устаревший характер образования бакалавр-магистр, авторы не затронули такую серьезнейшую проблему, как резкое сужение философско-методологической подготовки молодых научных работников при замене экзамена кандидатского минимума с «философии» на «историю и философию науки», произошедшей именно в результате агрессивного давления со стороны представителей естественных и технических науки в порыве борьбы с марксистской философией в конце ХХ века. Современная ситуация доказывает ошибочность такого решения в отношении отечественной науки. Да, нужно было совершенствовать и философию, и курс философии для соискателей и аспирантов, но отнюдь не сужать его, а, напротив, расширять за счет профилизации по научным специальностям, дополняя историей профильной науки и в итоге выводя все науки на гуманитарную орбиту осмысления. Поскольку гуманитарная составляющая – определяющая для всего спектра наук. Именно и только в рамках гуманитарной составляющей, ядром которой является философское мировоззрение, формирует смысл научной деятельности, только в этих границах наука имеет смысл, ибо никакая наука не имеет смысла за пределами конкретного человеческого бытия, бытия вне и без человека. А абстрактного человека, оторванного от культурно-антропологических корней – в свою очередь не существует. Полагаем, что в условиях затихания идеологических баталий по поводу марксизма и философии в целом есть смысл вернуться к этому вопросу и пересмотру соответствующего предмета и стандарта.

В заключении одно техническое предложение, обращенное к научному сообществу. Авторами используются аббревиатуры НТР в смысле «научно-техническое развитие» и НТП в смысле «научно-техническая политика» и они представляются логичными. Однако ранее, как известно, эти аббревиатуры использовались (фактически общераспространенно) в смыслах «научно-техническая революция» (НТР) и «научно-технический прогресс» (НТП). Неизбежность путаницы налицо, что ставит задачу перед научным сообществом избрать единые сокращения для этих различных феноменов, для чего целесообразно провести опрос-исследование оптимальных сокращений и затем утвердить данные аббревиатуры для научного использования.

Подводя итог, отметим, что работа по настоящему богата материалом, имеет обширный научный аппарат, выстроена логически безукоризненно, одновременно легко читается, несмотря на достаточно сложное науковедческое содержание. Полученные в монографии результаты вносят серьезный вклад в исследование проблем научно-технического развития. Полагаем работу чрезвычайно полезной для широкого круга читателей.

д.филос.н., профессор 

                                       А.И. Селиванов