1.1. Периодизация государственной научно-технической политики

Однако, прежде чем рассматривать конкретные этапы развития НТП, следует по­яснить, на каком принципе строится предлагаемая здесь периодизация. Обычно при решении подобных задач в основу кладется хронология - даты каких-либо событий, периоды правления какой-либо династии или партии. В нашем случае собственно хро­нология, хотя и присутствует, но основой не является. Периодизация строится по прин­ципу приоритетности стоящих перед НТП задач. У каждого этапа свой приоритет, своя ос­новная проблема, которая на данном этапе решается. Ведь НТП, как и всякая другая политика, является сложной, многогранной системой, состоящей из разнообразных по форме и содержанию компонентов – институциональных, организационных, экономи­ческих, юридических и т.д., включая географический. На какое-то время один из них или комбинация двух-трех компонентов выходит на первый план обычно потому, что является новым, ранее не задействованным или слабо задействованным звеном. При этом приоритетное направление завершающегося периода не отмирает, оно продолжает полнокровно функционировать (если, конечно, не было ошибочным), но просто отхо­дит на второй план как уже разработанное, внедренное, апробированное в повседнев­ной практике и уступает первое место новому, требующему повышенного внимания.

При таком подходе периодизация не только намечает определенные вехи, но и на­глядно демонстрирует развитие НТП, наращивание арсенала ее форм и методов разра­ботки и реализации, прослеживает строительство ее системы как постройки некоего здания, когда последовательно добавляются новые этажи, корпуса и коммуникации. Чистая хронология в этом случае размыта, переходы от одного периода к следующему происходят плавно, без скачков, занимают некоторое время, иногда значительное, и от страны к стране при сохранении последовательности периодов, даты их точно не сов­падают, как, собственно, говоря, происходит в ходе эволюции большинства процессов развития общества в целом.

Первым периодом, естественно, является период институционализации НТП. Под институционализацией мы понимаем создание в системе государственной власти на разных уровнях специализированных органов, отвечающих за разработку и осуществ­ление НТП, за управление национальной наукой. Форма, в которой они создаются, стиль их работы и отношения с научным сообществом зависят от общего характера системы власти в стране, от ее традиций и возможностей на конкретный момент време­ни. Если брать идеальную схему, то отвечающие за науку учреждения должны быть сформированы в центре, в регионах и на местах в двух ветвях государственной власти – законодательной и исполнительной. В первой из этих ветвей наиболее распространенной институциональной формой являются комитеты, подкомитеты или комиссии в составе парламентских органов. Во второй – министерства или их аналоги, либо совершенно самостоятельные, либо совмещающие управление наукой с управлением какой-то другой отраслью, например, промышленностью или образованием, иногда торговлей, внешней особенно. Это в цен­тре, а в регионах и на местах – примерно то же самое, но в меньших масштабах. Однако близкий к идеальному полномасштабный вариант нигде не возникает одномоментно, процесс его создания занимает длительный период времени. К тому же организацион­ная структура органов управления наукой, как и любая другая бюрократическая систе­ма постоянно несколько меняется, достраивается, периодически сокращается, а затем вновь разрастается, конца этим переменам нет. Но для первого периода развития НТП, когда именно институализация является основной, приоритетной задачей, полномас­штабный вариант не требуется и не складывается. Для этого периода достаточно орга­низовать основные центральные органы в правительстве и в парламенте, которые, с од­ной стороны, становятся «точками роста» системы государственного управления нау­кой, а с другой – как бы официально, юридически знаменуют выделение НТП в само­стоятельную специфическую отрасль управления национальным хозяйством.

Условия для решения такой задачи в странах-участницах Второй мировой войны были далеко неодинаковы, хотя правительства всех этих стран прекрасно понимали новую роль научно-технического потенциала в развитии хозяйства. О приобщении к науке одной из стран-победительниц – США – мы уже говорили выше. Это, кстати говоря, была единствен­ная из стран-участниц, территория которой от войны не пострадала, а экономика полу­чила в военные годы мощный стимул к быстрому росту, и эти условия успешно ис­пользовала. Остальные победившие страны в большей или меньшей степени были разрушены, а побежденные вообще лежали в руинах (Германия, Япония). Но и они знали, почему проиграли.

«До войны Япония в техническом отношении была страной среднего уровня раз­вития... Как в области фундаментальных исследований, так и в области прикладных конструкторских разработок Япония зависела от Западной Европы и США... О разли­чии технических уровней Японии и США говорит, к примеру, тот факт, что, хотя Япо­ния концентрировала все усилия на военной технике,.. эффективность действий япон­ской военно-морской авиации достигала лишь 30% против 80% у самолетов военно-морских сил США. Таким был разрыв в технических уровнях обеих стран в 1945 г.» (5, с.45). Ни перед войной, ни в ходе ее японцы не сумели толком наладить массовое производство ни самолетов, ни грузовых автомашин. «Каждый японец помнит, как во вре­мя войны наша промышленность выпускала бесчисленное количество самолетов, кото­рые были не в состоянии продержаться в воздухе достаточно долго, чтобы хотя бы только встретить противника и сразиться с ним. Многие подававшие большие надежды юноши были обречены на смерть в водах Тихого океана из-за того, что внешне столь жесткий технический контроль продукции на наших заводах был лишен научной осно­вы» (цит.по: 6, с.17).

Германия до 30-х годов XX века была самой передовой в научном отношении державой. Американцы ездили учиться в немецкие университеты. В Германии обуча­лись многие специалисты из СССР. Но гитлеровский режим значительно обескровил немецкую науку, множество ведущих физиков, математиков, химиков вынуждены бы­ли бежать из страны, в основном в США. Гитлеровское руководство недооценило пер­спективы ядерного оружия, проиграло американцам на этом участке научного фронта, хотя до войны немцы лидировали. В войне с СССР Германия не смогла противопоста­вить советским реактивным установкам какого-либо равного по своей мощи аналога, ее танки уступали знаменитому Т-34. Германские подводные лодки, несмотря на то, что подводному флоту уделялось первостепенное внимание, не смогли остановить караваны американских транспортов, производство которых США развернули уже в ходе войны, и которые доставляли Великобритании и СССР крайне необходимое им воору­жение, грузовики, продукты питания и пр. Изобретение британцами радара помогло им выиграть «битву за Англию» и в значительной мере нейтрализовать немецкую авиацию, а в конце войны – ракеты Фау-1 и Фау-2. Короче говоря, германский научно-технический потенциал уступил потенциалу союзников по антигитлеровской коалиции. Немецкая наука до сих пор не восстановила свои позиции, подорванные гитлеризмом.

Bo второй половине 40-х годов институционализация науки была приоритетной зада­чей для всех. Формы она приняла различные. В странах, где государство относится к «дирижистскому» типу (Япония, Франция) вопрос решался быстрее и проще. Во Фран­ции было создано министерство науки. Его позже то сливали, то вновь разъединяли с министерством образования, но всегда оставался единый национальный центр управ­ления научно-техническим развитием. В Японии, где вся система власти претерпела принципиальные изменения после войны, опека фундаментальной науки и руководство соответствующими государственными НИИ и лабораториями сосредоточились в одном из управлений аппарата премьер-министра, а управление прикладными исследования­ми и разработками – в Министерстве внешней торговли и промышленности. Специаль­ного министерства науки не создавалось. В Германии такое министерство организовали как в федеральном центре, так и в землях, а в Великобритании руководство наукой в центральном правительстве было самостоятельной частью министерства образования. Кроме того, там была создана система из пяти так называемых «Исследовательских со­ветов» по отраслям наук, которые получали от министерства деньги и распределяли их на конкурсной основе между субъектами ИР, в первую очередь, между университета­ми. Для последних эти средства были дополнительными, предназначенными только на ИР. Основные деньги – на содержание университета – выделяло министерство. Как ни странно, но дольше других стран с институционализацией науки в составе центрального правительства провозились США. Там несколько лет (до 1950 г.) шла борьба между президентом, конгрессом и научным сообществом, которое за годы войны обрело большую силу. Борьба тянулась четыре года, причем принимала порой достаточно ост­рые формы. На первый проект закона о Национальном научном фонде (ННФ) прези­дент Трумен наложил вето, так как в нем не обеспечивалось конституционное право президента осуществлять контроль за исполнением законов, научному сообществу от­водилось первое место и оно получало слишком много прав в управлении самим со­бою. Пока шли споры, возникшие в ходе войны научные управления в Министерстве обороны, министерстве энергетики, сельского хозяйства, здравоохранения успели ук­репиться и когда, наконец, ННФ был учрежден, на его долю осталась только фундамен­тальная наука и проблема подготовки научных кадров высшей квалификации (аспирантура, докторантура). Система управления наукой в целом получилась децентрализо­ванной по отраслевым министерствам при довольно слабой координирующей роли ап­парата президента, где долго варьировались разные формы такой координации. Впро­чем, американцы традиционно питают недоверие к слишком централизованным управ­ляющим системам (говорят, это – наследие борьбы с английской монархией за незави­симость), предпочитая везде, где это возможно, создавать системы с элементами кон­куренции, хотя это (во всяком случае при управлении наукой) чревато дублированием функций и соответственно снижением эффективности использования выделяемых бюджетом средств. Тем не менее единого министерства науки в США нет, хотя этот вопрос неоднократно поднимался в конгрессе. Нет и централизованного бюджета нау­ки, и с этой проблемой правительственные органы стараются справиться до сегодняш­него дня.

Создание специализированных комитетов по науке и технологии в парламентах, причем в каждой палате (если их две) затруднений и споров нигде не вызывало, и приблизительно за первое послевоенное пятилетие во всех странах первый период разви­тия НТП, когда приоритетом была задача институционализации, завершился.

Из достижений первого периода главным является понимание необходимости го­сударственного подхода к руководству наукой, ее планированию и прогнозированию, понимание НТП как специфичной отрасли государственной деятельности, которой должны заниматься специализированные государственные органы. Это можно считать первым краеугольным камнем в здании национальной НТП и одной из основных характеристик современной парадигмы научно-технического развития.

Второй период, содержание которого в значительной мере являлось следствием первого, – это время бурного количественного роста капиталовложений в науку и са­мой сферы «наука-техника», числа ученых и инженеров, числа научных организаций и т.д. От военных лет страны получили богатейший научный задел (атомную энергию, совершенно новую электронику, первые шаги электронно-вычислительной техники, ракеты, новые телекоммуникационные системы и многое другое), который был неиз­меримо богаче того научного багажа, которым они располагали до войны. Кроме того, война горячая вскоре сменилась холодной войной, развернулась невиданная по мас­штабам гонка вооружений, ускоренные темпы развития техники сохранялись. И прави­тельства, и частные фирмы наращивали расходы на исследования и разработки (ИР) небывалыми темпами, видя в этом залог государственной безопасности и конкурентоспособности на мировом рынке.

 Один из видных деятелей американской промышленности послевоенного периода Г.Фусфелд так описывает ситуацию тех лет: «В 50-х и 60-х годах происходил энергич­ный рост промышленных исследований, включая создание новых лабораторий. Грани­чащая с энтузиазмом готовность высших руководителей промышленности связать будущее своих фирм с разработкой новой продукции и новых производственных процес­сов, требующих крупных и успешных усилий исследовательских подразделений, была прямым следствием уверенности, обретенной в результате плодотворного использова­ния новой технологии во время второй мировой воины. У всех было чувство, что наука и технология дают ключ к повышению качества жизни, что именно исследования и разработки являются основой роста и благополучия корпорации» (7, с.120).

В связи с бурным увеличением государственных расходов на ИР (их темпы роста намного превышали темпы увеличения всех других статей бюджета, в том числе военных) по­являлись даже некоторые курьезные расчеты: «Нынешние федеральное расходы на ИР, – писал журнал «Сайенс» в 1960 г., – составляют... около 10% федерального бюджета и примерно 1,6% ВНП... Темп роста нашего бюджета, используемого на науку за послед­ние 10 лет равнялся в среднем 10% в год, что соответствует периоду удвоения 7 лет. Поскольку период удвоения ВНП равен приблизительно 20 годам, то при сохранении приведенных соотношений через 65 лет мы будем тратить на ИР все свои деньги» (8, с. 162). Расчет, разумеется, только иллюстративный, но тенденцию он высвечивает яр­ко. Недаром же многие экономисты и науковеды США, Англии, Франции называют время с конца 40-х до конца 60-х – начала 70-х годов прошлого столетия «золотым ве­ком» науки в этих странах, столь щедро ее в это время финансировали и столь активно расширяли.

Второй период кладет в здание НТП еще один краеугольный камень – промышленно развитая страна должна иметь «большую» сферу «наука-техника» и соответст­вующим образом ее оплачивать.

Но «золотой век» не мог длиться вечно. Ресурсы, которые фирма или государство могут выделить на науку, ограничены (см. раздел 1.3.).

К тому же к концу 60-х годов эйфория послевоенных лет уступила место некото­рому разочарованию. «Золотой дождь», хотя наука и техника в ряде отраслей довольно быстро прогрессировали, все же не вызывал немедленно столь же интенсивного «дождя открытий», каждый шаг вперед давался труднее и требовал больше средств, чем преды­дущий. А тут еще подоспели и знаменитые «нефтяные шоки» 70-х годов, которые по­трясли всю мировую экономику и крайне затруднили финансовое положение ведущих корпораций и целых государств.

В результате воздействия всех перечисленных факторов претерпевает изменение и государственная НТП развитых стран, второй период «вольного» и богатого финан­сирования, период развития главным образом вширь, примерно к концу 60-х – началу 70-х годов (в разных странах с некоторыми сдвигами по времени), завершается. Начи­нается третий период, который привносит в НТП трезвость, расчетливость и активный поиск наиболее эффективных форм организации ИР. Можно сказать, что акцент пере­носится с экстенсивного на интенсивный путь развития.

Интенсификация НТП, переход от фактически неограниченного финансирования по всему фронту науки к выбору приоритетных направлений, стремление найти и внедрить наиболее эффективные формы организации ИР; расширение использования в этом качестве так называемых «национальных программ», в рамках которых объединялись возможности государственного, академического и частного секторов; поощрение кооперативных ИР, тесной кооперации университетов и частного капитала, появление кооперативных исследовательских центров – все это является лейтмотивом третьего периода развития НТП, значительно пополнившего ее инструментарий.

Кроме того, следствием поиска экономической эффективности является включе­ние в число опекаемых государством новых видов ИР и новых стадий нововведенческого цикла. Ранее государство считало себя ответственным лишь за фундаментальную науку, а прикладные ИР рассматривались как зона исключительной компетенции част­ного промышленного сектора (кроме таких крупномасштабных проектов, как освоение космоса, ядерной анергии, создание больших ускорителей элементарных частиц и т.п., требовавших таких масштабных вложений и концентрации усилий, какие по плечу только государству). Теперь, когда разрушенные войной страны восстановились, все более обострявшаяся конкуренция заставила государство распространить свою опеку на все доконкурентные стадии нововведенческого цикла, от фундаментальной идеи до разработки прототипа изделия, хотя это и потребовало пересмотра таких основополагающих установок «свободного» капитализма, как антимонопольные законы и принцип равных возможностей. Пересмотр произошел, демонстрируя гибкость современного развитого общества и его способность приме­няться к изменяющимся объективным факторам развития.

Некоторые конкретные новые, интенсивные формы организации ИР появились в арсенале НТП еще до третьего периода, другие «расцвели» и получили широкое рас­пространение позднее, однако их поиск, осознание необходимости нового подхода на­ходились на переднем плане именно на данном временном отрезке, на третьем этапе формирования «здания» НТП.

Третий период заканчивается приблизительно в начале 80-х годов. При желании хронологической вехой можно считать провозглашение президентом США Рейганом в январе 1982 г. политики «нового федерализма». Суть этой политики состояла в пере­распределении функций по управлению научно-техническим развитием между феде­ральным правительством и правительствами штатов в пользу последних. Нисколько не ослабляя усилий на освоенных направлениях, активно используя весь накопленный арсенал НТП, правительства развитых стран переносят центр тяжести на вовлечение регионов, региональных и местных властей в «наукофикацию» страны. Шаг вполне ес­тественный по крайней мере по двум причинам. Во-первых, до этого времени основные исследовательские силы и объемы ИР сосредоточивались в отдельных, сравнительно небольших по сравнению с государством в целом, районах. Допустим, в США наука была сосредоточена в Силиконовой долине, в районе шоссе 128 (около Бостона), в Тре­угольном научном парке Северной Каролины и в ряде престижных университетов. В Японии – это регион Токио-Осака, где к началу 80-х годов по данным министерства внешней торговли и промышленности, было сосредоточено 80% всех промышленных и государственных исследовательских лабораторий, 70% научных работников страны и 60% профессорско-преподавательского состава вузов (9, с.183). Здесь же располага­лось и большинство предприятий наукоемких отраслей – 82% предприятий оптической и электронной промышленности, 77% авиационных производств, 66% компьютерного производства и т.д. (9, с.429). Во Франции наука и наукоемкая промышленность в ос­новном концентрировалась в департаменте Иль де Франс, в Париже и вблизи него. Аналогичная ситуация сложилась в Великобритании («Корридор М4» от Лондона на северо-восток, Центральная Шотландия, Глазго-Эдинбург), в ФРГ, Италии и других странах. В «регионах науки» стало тесно: плотность населения очень велика, транспортные артерии перегружены, цены на жилье очень высокие, много экологических проблем. В то же время здесь был накоплен прекрасный опыт развития науки и техни­ки, взаимодействия университетов, промышленности и государственных научных уч­реждений, создания мелких и средних наукоемких фирм.

Во-вторых, развитие остальных областей, которые в определенной степени равня­лись на регионы науки, постепенно подготовило их к использованию опыта, накоплен­ного «образцами». А общий подъем экономики, перевод ее на научные рельсы, необхо­димый для выживания в условиях обострения конкуренции между развитыми страна­ми, в условиях появления на мировом рынке «новых тигров» – Южной Кореи, Тайваня, Малайзии и др. – с их дешевой рабочей силой, настоятельно требовал распространения этого опыта по крайней мере на большую часть территории страны.

Приоритетность регионального аспекта НТП на данном этапе проявилась для США уже в упомянутом «новом федерализме», в появлении региональных программ научно-технического развития, в бурном росте числа научных парков, технополисов, инкубаторов. В стране появились «Силиконовый пляж», «Силиконовая роща», «Сили­коновый коридор» и т.д. Почти все штаты включились в орбиту НТП на федеральном уровне и в процесс формирования собственной действенной НТП. В Японии региона­лизация НТП вылилась в охватившую практически все префектуры страны программу технополисов (закон о технополисах японский парламент принял в апреле 1983 г.). Во Франции в 1982 г. был принят закон «О планировании развития науки и технологии», и в соответствии с этим законом центральное правительство и коммуны департаментов разработали подробные схемы специализации каждого региона на тех или иных науко­емких отраслях хозяйства с учетом традиций, имеющегося научно-технического потен­циала и рационального разделения труда между регионами. Для всех департаментов были определены приоритетные отрасли новой техники, в развитии которых они долж­ны стремиться достичь результатов мирового уровня, и традиционные отрасли хозяй­ства, подлежащие обновлению на базе новейших технологий. Новый импульс получили уже созданные к этому времени технополисы в районе Гренобля и на знаменитом ла­зурном берегу, неподалеку от Ниццы. «Где только нет теперь технополисов? – писала в 1985 г. газета французских деловых кругов «L’Usine Nouvelle», – Научные парки, ки­шащие высокотехнологичными предприятиями становятся жестким императивом для муниципалитетов, ищущих пути создания новых рабочих мест и повышения занятости» (10, с.415). Всего в Западной Европе к 1988 г. было более 200 научных парков, из них 163 действующих, 26 строились, остальное находились на разных стадиях планирова­ния (11, с.91). Только в парках Великобритании, Франции и ФРГ в этом году работало около 53 тыс. человек (там же, с.95-96). О быстрых темпах развития этого процесса го­ворит тот факт, что в 1985 г. число работающих в научных парках этих трех стран со­ставляло немногим более 16 тыс. (там же, с.94).

Говоря о парках и инкубаторах, мы подчеркиваем одну из важнейших граней ре­гионализации НТП – вовлечения в процесс «наукофикации» общества малых и средних фирм. Этот контингент предприятий иногда недооценивают, а они (а не гиганты типа Форда или Сони) обеспечивают основное (до двух третей) число рабочих мест в стране, и по крайней мере половину ВВП. А по части нововведений они гораздо подвижнее, быстрее приспосабливаются к меняющимся условиям рынка, имеют гораздо лучшие удельные экономические показатели, чем крупные концерны. Например, в США стои­мость ИР, приходящаяся на каждый доллар объема продаж, на больших фирмах при­мерно вдвое выше, чем на малых, большие получают от федерального правительства 33% своих фондов на ИР, а малые – только 21%, на одного ученого или инженера ма­лые фирмы затрачивают вдвое меньше средств, чем большие (12, с.154). Недаром в США в составе федерального правительства создана Администрация малого бизнеса, специально опекающая этот сегмент хозяйства и контролирующая программы помощи ему в виде грантов, юридической защиты, консультаций. Согласно принятому конгрес­сом в 1982 г. «Закону о развитии инновационного потенциала малого бизнеса» все пра­вительственные министерства, ведущие ИР, должны выполнять часть своих проектов силами малого бизнеса, благодаря чему последний получает заказы на миллионы долларов.

Региональные программы НТП обычно включают в себя мероприятия, проводи­мые в рамках департаментов, префектур, земель, графств, штатов и т.д. и направленные на:

-   создание или совершенствование образовательного потенциала, обеспечиваю­щего подготовку квалифицированных кадров, владеющих новыми наукоемкими техно­логиями;

-   укрепление научного потенциала вузов и создание новых или расширение су­ществующих исследовательских организаций;

-   содействие развитию всех форм предпринимательской деятельности, особенно в наукоемких отраслях как путем создании новых фирм, так и за счет привлечения на свою территорию предприятий из других регионов и из-за рубежа;

-   создание современной инфраструктуры, обеспечивающей высокое качество жизни, включая экологическою безопасность.

Таким образом, четвертый период развития НТП привнес в ее систему два новых важнейших элемента – региональный аспект и опеку малого и среднего бизнеса. Без этого НТП не могла бы ни географически охватить национальную экономику, ни про­никнуть «вглубь» ее до малых фирм на местах, создавая тем самым базу для структур­ной перестройки всего хозяйства на наукоемкой основе.

Наконец, нынешний, пятый период эволюции НТП, с конца 80-х годов и по сего­дняшний день, в какой-то мере завершает строительство ее «здания». За предыдущие периоды, начав с организации специализированных центральных органов в первые го­ды после Второй мировой войны и с опеки только первого звена нововведенческого цикла – фундаментальной науки – и только двух секторов – государственного и акаде­мического, пройдя этап экстенсивного роста, и затем период поиска и освоения интен­сивных форм организации ИР, поощряя кооперацию секторов и тем самым распростра­няя свое влияние на частный промышленный сектор, включив затем в свою орбиту ре­гионы и местные органы власти, а также малые и средние предприятия, на послед­нем этапе предлагаемой периодизации государственная НТП обретает по отношению к сфере «наука-техника» всеобъемлющий характер, то есть охватывает и все три сектора науки, и все стадии процесса нововведений – фундаментальные исследования, при­кладную науку, разработку и даже этап внедрения новинок в производство, выход с но­вой продукцией на рынок, внутренний и мировой. Именно на поддержке этой послед­ней стадии, на внедрении научных и технологических новинок в практику делается ос­новной акцент на современном этапе. Государственная НТП США, стран Европейского Союза за 90-е годы становится сбалансированной, с точки зрения поддержки как созда­ния новых технологий, так и их потребления, равного внимания к субъектам и той, и другой фазы нововведений. Такого рода поворот, акцент на потребителя был основательно подготовлен в 80-х годах юридически и политически. В этот период в США бы­ло принято семь законов, устранявших юридические препоны на пути кооперации в сфере ИР и передачи технических достижений из государственного сектора в частный промышленный. Заключительным аккордом этой серии законодательных актов был За­кон о передаче технологий в интересах национальной конкурентоспособности от 1989 г. (The National Competitiveness Technology Transfer Act), который обязывал все госу­дарственные исследовательские учреждения и управляющие ими министерства развер­нуть работы по внедрению своих разработок в промышленность, ибо, как отмечалось в преамбуле закона «... основой экономического, экологического и социального благо­состояния граждан Соединенных штатов является уровень развития технологии и но­вовведений в производстве» (12, с.205). Закон подробнейшим образом регламентировал порядок передачи технологий, материального вознаграждения авторов изобретений, порядок продажи лицензий частным фирмам, причем с представлением покупателю исключительного права использования покупки. Последнее очень важно, так как иначе у фирм не было заинтересованности в приобретении лицензий, такую же покупку мог­ли сделать конкуренты. В 1991 г. каждое министерство, имеющее в своем распоряже­нии исследовательские лаборатории, было обязано выделять на работу по внедрению нововведений не менее 0,5% своего бюджета ИР.

Пришедшая в 1992 г. к власти администрация президента Клинтона сделала под­держку национальной промышленности и использование достижений науки и техники для обеспечения конкурентоспособности и экономического роста одним из лейтмотивов как своей избирательной компании, так и своего правления. Ярким примером реализации этой политики в 90-х годах стали соглашения между государст­венными центрами ИР и промышленными компаниями о кооперации в создании новых видов продукции (Cooperative research and development agreement). Число таких соглашений в 1990 г. составило 460. К середине 90-х годов (1996) оно достигло 3688. Затем стабилизировалось на уровне порядка 3200 соглашений в год. В рамках этих соглаше­ний за последние годы получено в среднем по 3816 патентов на изобретения в год. Гос­лаборатории продают ежегодно несколько сотен лицензий, в 1998 г. было продано 520 (13, с.2-38). Вторым характерным для НТП 90-х годов примером может служить дея­тельность министерства торговли США. Поскольку в Соединенных штатах нет мини­стерства науки или министерства промышленности, поддержка последней поручена министерству торговли, традиционно занимавшемся стандартизацией, обеспечением единства мер и весов и достаточно тесно контактирующим с производственной сферой. В этом министерстве было организовано Управление технологии, руководитель кото­рого имеет ранг заместителя министра. Управление развернуло с начала 90-х годов ряд программ, нацеленных на повышение конкурентоспособности американской промыш­ленности за счет использования новейших достижений науки и техники. Непосредст­венно ведет эти программы подчиненный министерству торговли Национальный ин­ститут стандартов, который переименовали в Национальный институт стандартов и технологии (НИСТ). Одной из основных является программа создания региональных Центров производственных технологий. Сеть таких центров охватывает основные промышленные штаты страны. Их главная задача – передача технологий, разработанных в университетах, правительственных лабораториях и в самом НИСТ предприятиям сред­них и малых фирм, расположенных в обслуживаемом Центром регионе. Проводятся обследования предприятий, оказывается информационная, консультативная и даже прямая материальная помощь в переоснащении производства, повышении его техниче­ского уровня на базе наукоемких технологий: использования вычислительной техники, новой контрольно-измерительной аппаратуры, систем автоматического проектирования деталей, робототехники, гибких автоматизированных обрабатывающих комплексов и т.п.

Аналогичные акценты прослеживаются в НТП других развитых странах – в За­падной Европе и в Японии. «Несмотря на различия в традициях, конкретных условиях и возможностях», – пишет, например Н.Вонортас (N.Vonortas), сотрудник Центра изу­чения международной научной и технической политики в составе факультета экономи­ки университета им. Джорджа Вашингтона, – как в США, так и в ЕС за 90-е годы сло­жилась в основном сходная философия по отношению к технологиям и инновациям. Оба региона предприняли серьезные усилия, чтобы сбалансировать созидательную и потребительскую стороны традиционной технологической политики. По обе стороны Атлантики она фокусируется сегодня на проблеме экономического роста в большей чем когда-либо степени... Она должна быть сосредоточена на вопросах производитель­ности и экономического развития частного сектора (то есть потребителя технологий). Это, в свою очередь, означает, что государство более не является потребителем своих собственных разработок, как это было при ориентированной на оборону системе ИР, а призвано помогать частным фирмам конкурировать на мировых рынках» (14, с. 105-106). Что касается Японии, то ей перестраивать свою государственную НТП по сути дела не требовалось, установка на экономический рост и поддержку национальной промышленности красной нитью проходит в ней на протяжении всего послевоенного периода.

Таким образом, современный этап практически завершил строительство систем НТП в развитых странах современного мира. Сегодня она охватывает всю сферу науки и техники, располагает богатым арсеналом разнообразных инструментов реализации принятых решений, методологией их разработки, разнообразными эффективными фор­мами организации ИР. Более того, на научную основу перешли или переходят ныне все прочие направления деятельности государства, его экономическая, внешняя, оборон­ная, социальная и т.д. политика. НТП в какой-то мере становится базой, на которую все эти виды государственной политики опираются.

Лейтмотивом НТП последних лет, самого конца ХХ и начала XXI вв. является ее инновационная составляющая, использование научного потенциала для интенсивного развития наукоемких технологий во всех отраслях хозяйства и инноваций во всех сторонах жизни человека. Роль наукоемких технологий сегодня столь значительна, что они заслуживают отдельного рассмотрения.