|
Временная межведомственная рабочая группа при аппарате Совета безопасности РФ провела большой объем работы по составлению проекта «Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» (далее – «Основы-2011»), имеющего для России судьбоносное значение. В проекте «Основ-2011» содержится один принципиальный недостаток: не названы подходы, механизмы, способы реализации основных положений этого важнейшего для страны документа. Составители «Основ-2011» ориентированы на ведомственную модель государственного управления наукой. Предполагается, что выполнение программы научно-технического развития страны, а проект Основ является таковой, будет возложено на Минобрнауки РФ, что явно несерьезно.
В порядке постановки проблемы исследования рассмотрим состояние науки в России на современном этапе ее социально-экономического развития через призму взаимосвязанных философских категорий «форма» и «содержание». Организационно-управленческая структура науки – это форма, а научно-образовательный потенциал – содержание. Институциональная система, организационно-управленческая структура развития науки (форма), сформированная в советский период, была достаточно эффективной в условиях тоталитарного режима. В условиях становления рыночной экономики она трансформировалась в институциональную систему барьеров на пути научного развития. А научно-образовательный потенциал Советского Союза (содержание) был разрушен. Осталась в прежнем виде только омертвевшая форма. Такой методологический подход позволит нам более объективно проанализировать, почему до сих пор не состоялось партнерство науки и власти.
Министерство образования и науки РФ – инициатор постоянных конфликтов и напряженности между наукой и властью. Тем более Россия в лице Минобрнауки приобрела опыт грубейшего нарушения государственной дисциплины. Напомним. В 2004 г. это ведомство практически игнорировало положения такого основополагающего документа, как «Основы политики РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу» (март 2002 г.), в котором фундаментальная наука была названа национальным достоянием и поставлена задача формирования национальной инновационной системы. Эта главная цель до сих пор не достигнута.
Несмотря на то что этот документ был принят на собрании членов Совета безопасности и Госсовета РФ, а также членов Совета по науке и технологиям при Президенте РФ, председателем которого являлся сам тогдашний президент В.В. Путин, руководство Минобрнауки уже через два года, в 2004 г., фактически поставило вопрос о ликвидации РАН, Центра фундаментальных исследований страны – национального достояния России. Руководство Минобрнауки РФ представило две концепции участия РФ в управлении в сферах науки и образования. Научное сообщество России единодушно отвергло эту попытку, а участники встречи представителей научных профсоюзов, состоявшейся тогда же в Пущино, обратились к Президенту РФ с просьбой об отстранении от должностей главы Минобрнауи А. Фурсенко, его заместителя А. Свинаренко и всех авторов концепций. К сожалению, эту просьбу об отставке президент не принял (1). Это было начало – первый этап деградации науки.
Вседозволенность руководства Минобрнауки, своевременно не пресеченная, вдохновила его продолжить свою деятельность, направленную на разрушение академического сектора науки, но в иной форме. Теперь, на втором этапе, была предложена программа модернизации структуры, функций и механизмов финансирования академического сектора науки, рассчитанная на три года (2006–2008). Реализация этой программы не решила ни одной из главных задач, поставленных самими разработчиками, а именно: привлечь в науку молодежь и обеспечить активное участие академических институтов в инновационном процессе. Кроме того, так называемая модернизация фактически привела большинство институтов РАН в состояние институционального коллапса. В процессе 20%-ного сокращения бюджетных ставок в академических институтах были разрушены сотни творческих коллективов. Драматическая ситуация, сложившаяся в результате многолетнего недостаточного бюджетного финансирования науки и снижения престижа научного труда, привела к нарушению преемственности поколений научных кадров и катастрофическому старению научных сотрудников высшего звена РАН, что ставит под угрозу возможность сохранения научного потенциала России. Президиум РАН неоднократно принимал постановления по этому вопросу, но, не обеспеченные финансовой поддержкой, они не получили действенной поддержки правительства.
Очередным проявлением махрового административно-бюрократического подхода к решению сложных проблем научной деятельности стал приказ теперь уже трех юридических лиц: Минобрнауки, Минздравсоцразвития и РАН № 273/№745/68 от 03.11.2006 г. «Об утверждении видов, порядка и условий применения стимулирующих выплат, обеспечивающих повышение результативности деятельности научных работников и руководителей научных работников научных центров, центров Российской академии наук». Он устанавливает общие бюрократические принципы оценки эффективности (результативности) исследовательской деятельности каждого конкретного ученого и научного коллектива. Кстати, само название приказа свидетельствует о том, что физические лица, подписавшие его, рассматривают сотрудников институтов РАН не как ученых, а как дебилов.
Введение в действие приказа несовместимо с элементарными требованиями психологии научного творчества. Составители приказа не подумали о том, что в познавательной деятельности интеллект, креативность, исследовательские способности составляют единство. Их взаимоотношения и взаимосвязь представляют чрезвычайно сложный психологический механизм. «Ведь те, кто придумывает стандарты оценки чужого интеллекта и творчества, имеют собственный, далеко небезупречный интеллект и отнюдь небезупречные представления о том, что такое творчество и как его измерить. Некритическое использование результатов их работы просто опасно» (2).
Вместо того чтобы все усилия направить на создание в стране современной научной инфраструктуры, наладить собственное производство научного оборудования и многочисленных реактивов для исследований, Минобрнауки РФ своими уникальными бюрократическими методами разрушает научно-образовательный потенциал России. Очередным шагом ведомства в этом направлении стало Постановление Правительства № 312 от 08 апреля 2009 г. Это был заключительный акт: после этого деградация науки в России была просто гарантирована. Причем на всех этапах этого печального процесса существенную роль сыграла ментальность политического сообщества России.
Возникает вопрос: каково же состояние науки и образования на современном этапе социально-экономического развития России? В связи с этим можно отметить успешный опыт РНЦ «Курчатовский институт». По инициативе его директора М. Ковальчука начался процесс модернизации этого Центра, его преобразование в Национальный исследовательский центр, которое сопровождалось мощным финансированием. Этот шаг российского политического руководства был воспринят научным сообществом как начало формирования новой, современной системы образования и научных исследований. Появилась надежда, что по аналогии с ним (НИЦ) будут создаваться и другие центры. Надежды на это окончательно рухнули, когда Минобрнауки приступило к реализации мегагрантов.
Этот эксперимент, на наш взгляд, лишь удостоверяет, что научная политика, проводимая правительством РФ в лице Минобрнауки, потерпела крах. Об этом свидетельствуют многочисленные факты, вся деятельность этого ведомства. Мегагранты – это попытка сохранить политическое лицо архаичной структуры Минобрнауки и его руководства. Сначала вынудили молодых ученых покинуть страну, а теперь обращаются к ним, доказавшим за короткий срок работы в зарубежных университетах на что они способны, помочь создать конкурентную науку в своем бывшем Отечестве. Эксперимент интересен, но у него нет перспективы. Создание современных научных лабораторий в стране с примитивной научной инфраструктурой – это безнадежное дело. Можно создать 40, даже 140 лабораторий, но они не решат поставленной задачи. Нужны тысячи лабораторий и научных центров, четко и продуктивно работающих в условиях современной научной инфраструктуры. А это дело весьма сложное, анализом его мы займемся позже. В данный момент под руководством Минобрнауки начался процесс самопроизвольного разрушения научно-образовательного потенциала: «Страна фактически находится на грани интеллектуальной катастрофы».
В научно-образовательной сфере деятельности в России в течение последних 20 лет сформировалась институциональная система барьеров, олицетворением которой является, как мы убедились, Минобрнауки. Необходимо «снять» эти барьеры. В сфере научной деятельности нужно отказаться от ведомственной модели государственного управления. Она архаична, создана в 30-е годы ХХ столетия. Ее использование, как свидетельствуют результаты работы Минобрнауки, приносит гигантский вред обществу.
Своеобразие государственной системы управления научной деятельностью в России состоит в том, что она осуществляется из двух центров – Минобрнауки РФ и Российской академии наук и Российского фонда фундаментальных исследований. Координация совместных действий между этими центрами невозможна, а потому следует устранить лишнее звено. Чтобы успешно реализовать научно-технологическую программу, изложенную в «Основах-2011», потребуется структурная реформа в сфере научной деятельности России. Нужна организационно-управленческая структура науки принципиально нового типа – иного не дано.
РФФИ как организатор государственной поддержки фундаментальной науки по всему спектру без исключений представляется оптимальным и необходимым звеном в системе управления наукой в России. У Фонда большое будущее в ближайшей перспективе (период до 2020 г.). Правительство будет вынуждено доверить развитие науки именно РФФИ в качестве единственной государственной организационно-управленческой структуры: иного выбора нет. Поэтому заслуживают критического анализа грозящие РФФИ потенциальные и реальные опасности.
Потенциальная опасность: значимость статуса членов Совета РФФИ. Создавая РФФИ, российское правительство и РАН опирались на многолетний опыт зарубежных стран, где разного рода фонды, государственные и частные, успешно действуют на протяжении многих десятилетий. Основной моделью послужил Национальный научный фонд (ННФ) США, организованный в 1950 г. и являющийся правительственным ведомством, отвечающим прежде всего за развитие фундаментальной науки в стране. Схема управления РФФИ очень близка к схеме, принятой ННФ.
Совет российского фонда, высший орган власти, единственно полномочный решать основные вопросы научной политики, финансовой и организационной деятельности. В состав Совета входят председатель Фонда, два его заместителя, ответственный секретарь и 24 члена Совета – ученые, представляющие различные области знания, работающие в исследовательских организациях различных ведомств в разных регионах России. Председатель Фонда назначается президентом РФ, а члены Совета – правительством. Вот здесь-то «сработала» психология российских чиновников. Необходимо принять американский вариант: и председатель Фонда, и его члены назначаются президентом и только президентом РФ. Поскольку их (членов) назначает президент, как и председателя, они по статусу равны с последним и не подчиняются ему административно, так что в такой редакции высшим органом управления РФФИ стал бы именно Совет. Его полномочий вполне было бы достаточно, чтобы научное сообщество через своих представителей – членов Совета – могло проводить решения, целесообразные и независимые, повторим, от политических пристрастий правительства. Тогда как российский вариант редакции о статусе членов Совета не гарантирует защиту сообщества ученых от вмешательства в их деятельность представителей властных структур.
Реальная опасность: попытка высокопоставленных чиновников использовать РФФИ в качестве ведомства. Эта попытка должна быть категорически отвергнута. РФФИ повысит эффективность своей деятельности только под эгидой Научного совета при Президенте РФ. В связи с этим рассмотрим, что сделано за последние 20 лет в России в поисках новых организационных структур науки и что начато и брошено на полпути к намеченной цели – созданию Научного совета при Президенте РФ. Можно ли все это использовать и каким образом? Первая попытка создания Совета научно-технической политики при президенте РФ, предпринятая в марте 1995 г. по образу и подобию научно-консультативной службы при президенте США, оказалась неудачной. Впоследствии политическое руководство России решило возродить Совет, уточнив его название. 30 августа 2004 г., спустя почти десять лет с момента первой попытки его основать, был подписан указ президента РФ В.В. Путина, первый пункт которого гласит: «Преобразовать Совет при Президенте Российской Федерации по науке и высоким технологиям в Совет при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию». Кстати, уточнение названия Совета неверно по существу; следовало бы оставить: Совет по науке и образованию. Это более чем достаточно для Совета. Технологии – это прерогатива промышленности. Принято Положение о Совете и утвержден его состав, сформирован президиум. Однако этого далеко не достаточно. В качестве форума для обсуждения проблем российской науки и образования с высшим руководством страны, когда последнее сочтет это необходимым, такой Совет может быть полезен. Но он является чисто консультативным, а не управляющим органом, не располагает какими-либо ресурсами и никакой прямой поддержки науке и образованию оказать не может. Обновленный Совет следует рассматривать как этап в институциональном становлении эффективно действующей Научно-консультативной службы при президенте РФ.
Своеобразие государственной системы управления научной деятельностью в России, как было отмечено выше, состоит в том, что она расколота на две несовместимые части. Одну из них олицетворяет Минобрнауки РФ, другую – РАН и РФФИ. Это раздвоение легко преодолеть, если наделить Совет по науке, технологиям и образованию при президенте РФ властными функциями. Они (властные функции) придадут Совету новое качество, превратят его в высший эффективный административный орган по руководству научной деятельностью. В результате реструктуризации произойдут существенные преобразования в организационно-управленческой структуре науки: или Минобрнауки РФ исчезнет, или оно обретет новые функции, обретет автономию в качестве креативной корпорации РАН, расширятся функции РФФИ, а члены его Совета получат дополнительные полномочия. Российское сообщество ученых через своих представителей – членов Совета РФФИ сможет проводить решения, представляющиеся целесообразными и независимыми от политических пристрастий правительства.
Поиск новых организационных структур науки был весьма тернистым и в других странах. Об этом свидетельствует, например, богатый опыт США. Этот опыт надо знать, чтобы не повторять вслед за ними просчетов и ошибок в научно-технологической гонке. Процесс институционализации Научно-консультативной службы в Белом доме продолжался чрезвычайно долго. Фактически первым, кто заслуживал титула «специальный помощник президента по науке и технике», был Ванневар Буш, назначенный президентом США Ф. Рузвельтом в самом начале Второй мировой войны руководителем Управления научных исследований и разработок. Затем последовали взлеты и падения Научно-консультативной службы президента США, вплоть цо ликвидации ее президентом Р. Никсоном.
Специфика Научно-консультативной службы при президенте США состоит в том, что она изначально сочетала административные и консультативные функции. Идеи и предложения президентского Комитета по науке и технике без ведомства-посредника принимаются к исполнению административными структурами научно-консультативной службы. Именно в сочетании творческих и административных функций состояло гигантское преимущество новой структуры государственного управления научной деятельностью. Она была нова и необычна для всех чиновников государственного аппарата, они не могли смириться с тем, что решения, касающиеся науки, принимались, минуя их. Поэтому институционализация этого новшества происходила в течение 30 лет.
Почему бы России не использовать опыт США, для того чтобы сократить период институционализации Совета по науке и образованию при президенте РФ? Многие возразят: для России это не реально. А почему не реально? В начале XXI в. мы можем использовать опыт США прошлого века, если будем учитывать реальные, объективные факторы нашего времени и прежде всего постиндустриальную парадигму социально-экономического развития, которая диктует свои правила и законы. Конкретные проявления этой парадигмы: постиндустриальная хозяйственная система, сформированная в передовых странах мира; структурные реформы, проводимые разными правительствами с целью повышения уровня социально-экономического развития страны.
Еще одна опасность грозит РФФИ. Она исходит от правительства в лице Минфина. От его произвола страдают десятки тысяч грантодержателей РФФИ. Это «коррупция» в пользу государства. Она резко снижает эффективность исследовательской работы по грантам.
С чего начинается коррупция? Ее первоосновой является скрытый налог в пользу государства. Называется он «начислением». На самом деле это обыкновенный откат. Осевшие в госаппарате чиновники (через них же проходит отчетность о начислениях) решили: если государство берет в 2, а теперь в 3 раза больше официального налога, то почему нам (чиновникам) не брать за «наши услуги» частным компаниям, владельцы которых по обоюдному согласию предлагают не взятку, боже упаси, а вознаграждение за оказанную дружескую услугу. Это первые шаги коррупции. А дальше при отсутствии государственной дисциплины и мер наказания за подобного рода услуги такая практика становится общим правилом, сложившийся образ мыслей и действий вскоре обретает силу традиции, неписаного закона. Это только начало. Затем они сформировали глобальную основу для взяток: создали систему получения бесчисленных платных разрешений и регистрационных документов на любые виды доходной деятельности, на любые виды операций с недвижимостью (см. интервью Сергея Степашина «Люди не боятся воровать?»*). Масштаб подобного рода деятельности достиг таких размеров, что повлек за собой стремительный рост численности чиновников. Законодательство и нормативные акты чиновники трактуют как им угодно, создавая гигантские «спруты» – социально-экономические механизмы для выкачивания денег из населения и бизнеса.
Щупальца «гигантского спрута» в скрытом виде проникли и в сферу научной деятельности. Приведем один из фактов, который характеризует некоррумпированную часть чиновников. В 2011 г. по грантам РФФИ начисление (откат) возросло с 26,2 до 34,2% (надо полагать, таким образом Минфин РФ компенсировал отмену подоходного налога по грантам) плюс 15% накладных расходов организации, где проводятся исследования по грантам, – в итоге изъятию, конфискации подлежит половина (49,2%) общей суммы гранта. Непосредственным исполнителям в качестве вознаrраждения достаются «смешные» деньги. Самый крупный годовой размер вознаграждения по гранту составляет 450 тыс. руб. Творческий коллектив, как правило, составляет пять-семь человек. При таком финансировании коллектив исследователей разваливается или влачит жалкое существование, их объединяет только общий научный интерес. Начисления (откаты) в научно-образовательной среде противопоказаны. Они несовместимы с эффективной исследовательской деятельностью.
Если мы хотим создать эффективную исследовательскую систему, необходимо соблюдать единые принципы этой системы. Недопустимо, например, в фонде для молодых ученых устанавливать объем финансирования в размере 1 млн руб., а в РФФИ в среднем – 360 тыс. руб. и как исключение – 450 тыс. руб. Возникла своеобразная диаспора, а, точнее, клан молодых ученых внутри страны. Такая практика разрушает всю исследовательскую систему. Оплата научного труда должна быть единой. Устанавливать размер финансирования по возрастному принципу – это нонсенс. При таком подходе сформировать эффективную исследовательскую систему невозможно. Единственным критерием в оценке труда ученых должны быть результаты исследования, оценивать которые в состоянии только их коллеги ученые, а не высокопоставленные чиновники.
4.3. Разнородные интеллектуальные менталитеты
На данный момент социально-экономического развития страны единого российского менталитета не существует. У каждого сообщества, сословия, класса своя ментальность. Поэтому российским обществом трудно управлять (3). Это обстоятельство создает множество проблем в системе государственного управления. Мы намерены рассмотреть интеллектуальные менталитеты двух сообществ: научного и политического.
Основой интеллектуального менталитета научного сообщества любой страны является «концепция академической свободы», первое важнейшее положение которой – автономия. Государство должно исходить из убеждения, что исследовательские учреждения, решая свои собственные задачи, тем самым будут служить и целям государства, причем наилучшим образом. Исследовательские университеты нуждаются в автономии не ради нее самой, а ради эффективного выполнения ими главной функции, суть которой – приращение и распространение знания. Академическая деятельность требует от ученого самоотречения, углубленности и сосредоточенности на предмете исследования, что нередко порождает своего рода «глухоту» ученых к окружающему их миру. Тем более, на каждого индивидуума, готового к такому отречению, найдется множество других, которые с большим удовлетворением займутся сиюминутными делами, решением и осуществлением общественных задач и потребностей. Поэтому общество может позволить себе содержать ученых, занятых только поисками истины.
Возникновение сообщества ученых как устойчивого социального формирования и его интеграция в систему общественных отношений едва ли осуществились, если бы оно не выработало норм профессиональной этики. В процессе научной деятельности в течение столетий сложилась совокупность представлений, правил, норм и традиций, регулирующих отношения между учеными. Эта совокупность представлений и норм поведения складывалась в среде ученых стихийно и была осознана сначала их лидерами, а затем и большинством ученых в качестве фундаментальных нравственных принципов, соблюдение которых обусловило успешную деятельность сообщества ученых по производству нового научного знания. Эти представления и нормы обретают характер не внешних регулирующих факторов, не затрагивающих личности ученого, разделяющего их, а глубоко личных эмоционально окрашенных и рационально закрепленных принципов. Таким образом, принципы, которыми руководствуются ученые в своей научной деятельности, оказываются этическими нормами. А система таких этических норм выполняет для ученых, по терминологии Р.К. Мертона, функцию этоса. Понятие «этос науки» (4) мы более подробно рассмотрим в шестом разделе.
«Концепция академической свободы» и этос науки выдержали суровый экзамен на прочность. Запуск первого искусственного спутника Земли, а он был советским, оказал чрезвычайно сильное воздействие на научную политику многих стран, прежде всего США. Именно в это время происходило быстрое и необратимое изменение социального статуса и ученого, и научной деятельности. В традиционной роли ученого (исследователя и педагога) появилась новая функция (советника и эксперта), игнорировать которую было уже нельзя. Желают того ученые или нет, но они оказались втянутыми в политику, делают ее, участвуя в подготовке и выработке решений. Изменение социального положения исследователя приводит к формированию «корпоративистского мышления» в среде сообщества ученых. Вопреки нормам этоса науки ученые, ставшие советниками власти, неважно какой – политической или военной, – обычно приобретают те же способности видения мира и те же взгляды, что и у руководителей, например, военных ведомств. Их (ученых) стремление удержаться среди элиты создает полную гармонию между ними, политиками и военными.
Парадокс состоит в том, что, несмотря на многочисленные нарушения учеными этоса науки, принципы «концепции академической свободы» продолжают оставаться фундаментальной основой менталитета современного мирового научного сообщества. Поэтому ученым разных стран в процессе общения гарантировано взаимопонимание: они понимают друг друга с полуслова. «Академическая свобода» предполагает право ученого на самостоятельный выбор направления исследований, исключает какой бы то ни было внешний контроль над исследованиями и предоставляет право преподавать свою дисциплину в учебном заведении исходя из своего мировоззрения. Особенность научной деятельности такова, что соблюдение «академической свободы» является одним из важнейших условий не только успешности, но и самой возможности такой деятельности.
А теперь кратко рассмотрим интеллектуальный менталитет политического сообщества России. Процесс его становления не завершен: потребуется не одно десятилетие, чтобы оно стало зрелым. В процессе исследовательской работы ученые обретают иной, по сравнению с политиками, тип мышления, иное мировоззрение – науковедческое. Оно является основой интеллектуального менталитета сообщества ученых любой страны. Тогда как политики находятся в политической среде, где формируется и преобладает административно-бюрократическое мировоззрение. Оно и является основой интеллектуального менталитета политического сообщества независимо от страны. Интеллектуальные менталитеты сообществ ученых и политиков диаметрально противоположные. Поэтому партнерство между наукой и властью достигается с большим трудом в течение продолжительного времени. На сегодняшний день основными признаками интеллектуального менталитета политического сообщества являются низкая политическая культура и острый дефицит профессионализма. Оба эти признака в практической деятельности политиков взаимосвязаны. Поэтому все решения, принимаемые политиками и особенно судьбоносные для страны, должны в процессе их подготовки пройти научную экспертизу. Проходят ли они профессиональную, научную экспертизу? Едва ли, сомнительно. Было бы не лишне подвергнуть научной экспертизе проект документа «Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2020 года и дальнейшую перспективу», опубликованный в газете «Поиск» 12 августа 2011 г. Вместо научной экспертизы временная межведомственная рабочая группа при аппарате Совета безопасности РФ предложила работникам науки и образования обсудить в чрезвычайно краткий срок проект «Основ» до 30 августа 2011 г. Это сделано впервые, и такой акт вызвал одобрение широкой научной общественности.
Для повышения эффективности исследовательской работы российских ученых необходимо создать научную инфраструктуру: современное научное оборудование и многочисленные реактивы для исследований должны быть, как правило, собственного производства, по качеству не уступающие зарубежным аналогам. Это давно назревшая задача; если решить ее, резко возрастет результативность научного труда. Но промышленность России находится в таком состоянии, что она неспособна воспринять новые научные знания. Вот здесь-то государство обязано, используя инновационные, законотворческие, финансово-экономические ресурсы, провести модернизацию промышленности, направленную на повышение ее наукоемкости. Чтобы обеспечить постоянный спрос на результаты научных исследований, опять-таки необходимо создать теперь уже многофункциональную общероссийскую инфраструктуру технологического развития, способную обслуживать и науку, и регионы, а также инновационную экономику и модернизацию всех отраслей промышленного производства. Реализация такой инфраструктуры позволит в конечном итоге сформировать мощную индустрию нового научного знания. Такая индустрия создана в США. Россия в формировании многофункциональной инфраструктуры технологического развития в масштабе всей страны отстала приблизительно на 30 лет. США в 1980–1990-е годы фактически провели инфраструктурную (организационно-управленческую) революцию. Это обстоятельство позволило стране без труда вписаться в парадигму современного научно-технического развития.
В течение последних двух десятилетий во взаимоотношениях науки и власти в России сложилась странная ситуация, вызывающая недоумение. РАН располагает, наряду с творческим научно-техническим, мощным экспертным потенциалом. Он огромен и превосходит десяток потенциалов самых лучших исследовательских университетов страны, вместе взятых. Правительство РФ его не использует. Это обстоятельство и вызывает недоумение. Поясним. В свое время Академия наук СССР внесла решающий вклад в создание ракетно-ядерного щита Отечества. Теперь перед РАН стоит по своей значимости не менее грандиозная сверхзадача (исследовательский мегапроект) – разработать научно обоснованную программу форсированного формирования общероссийской инфраструктуры технологического развития, используя опыт всех регионов страны. Ее осуществление сделает возможным, во-первых, реальный прорыв России в мир высоких технологий; во-вторых, в процессе решения сверхзадачи произойдет расслоение ученых: одна часть, наиболее способная (талантливая), повысит свой профессионализм, а другая – неспособная, в том числе научная бюрократия, «выпадет в осадок». Кроме РАН никто такой программы разработать не сможет, а вот реализацию этой программы должно взять на себя правительство. Потому что технологическая инфраструктура («инфратехнология») – чрезвычайно важный фактор эффективности исследований и разработок, в определенном смысле, как и фундаментальные исследования, – их основа. Без них невозможны ни модернизация хозяйственной системы, ни создание инновационной экономики.
Здесь необходим небольшой экскурс. Технологическая инфраструктура и фундаментальные исследования как объекты капиталовложений абсолютно не привлекают частного предпринимателя. Они принадлежат к основным технологиям, которые вынуждено финансировать государство. Сообщество ученых и политическое руководство США своевременно осознали чрезвычайную важность технологической инфраструктуры и приравняли ее по значимости к фундаментальным исследованиям.
В «Основах-2011» сформулирована сверхзадача: «Стратегической целью государственной политики в области развития науки и технологий является выход РФ к 2020 г. на мировой уровень исследований и разработок на направлениях, определенных национальными научно-технологическими приоритетами, и освоение в Российской Федерации шестого технологического уклада». Это грандиозная сверхзадача (исследовательский мегапроект), решение которой потребует проведения организационно-управленческой революции – разработки научно обоснованной программы форсированного формирования многофункциональной технологической инфраструктуры.
Итак, какой вывод вытекает из нашего анализа? Без создания «многофункциональной инфратехнологии» стратегическая цель, поставленная в «Основах-2011», не будет достигнута, а вся наука, в том числе и научный проект «Сколково», будут обречены на деградацию.
Наука как социальный институт диктует обществу правила и законы для своего развития. Она требует не просто научной, а постоянно обновляемой инфраструктуры, т.е. научное оборудование и многочисленные реактивы для исследования должны быть всегда современными. Такая инфраструктура резко повышает эффективность исследований, результаты которых не всегда своевременно осваивает промышленность. В таком случае замедляются темпы роста инновационной экономики, в итоге снижается спрос на результаты исследований, нависает угроза стагнации. Для того чтобы сохранить спрос на результаты исследования, надо увеличить наукоемкость промышленности. В свою очередь, чтобы вся эта система заработала вновь, необходимо создать многофункциональную инфраструктуру технологического развития. Вся эта грандиозная система представляет собой индустрию научного знания или экономику науки – главную производительную силу современного общества.
После распада СССР на смену коммунистическому мировоззрению, незаметно с клеймом «порождено тоталитарным социализмом», появились административно-бюрократические структуры, заполненные коррумпированными чиновниками и, что особенно важно, обладающие большим стажем административно-бюрократического мировоззрения советского тоталитарного режима.
Одна из акций В.В. Путина могла бы при определенных условиях приобрести историческую значимость. «Особенностью путинского правления стало стремительное увеличение численности в структурах власти, не связанных с обороной и безопасностью страны»*. Произошел интенсивный процесс милитаризации власти. Сформировалась милитократическая элита, которая фактически стала управлять страной. Это вряд ли отвечает задачам демократического государства и гражданского общества. Однако именно милитократический режим был способен уничтожить многочисленные криминальные механизмы и структуры в российском обществе. К сожалению, этого не произошло. Наоборот, численность сословия чиновников, в основном коррумпированная, значительно увеличилась. Сейчас в России около 2,4 млн чиновников на 140 млн населения. В Советском Союзе, где с бюрократией тоже пытались бороться, количество чиновников не превышало 400 тыс. на 300 млн населения. То есть, за годы существования «свободной России» количество бюрократов выросло в шесть раз*. Сформировалось своеобразное сословие чиновников: основная часть с большим опытом коррупции, обретенного при тоталитарном советском режиме, и алчными чиновниками «свободной России». Заняв господствующее положение в обществе, оно стало главным фактором процесса деградации и науки, и образования. Мировоззрение этого сословия и его бюрократический способ мышления стали непреодолимыми барьерами, потому что политическое руководство страны постоянно ими пользуется в своей деятельности, несмотря на их неэффективность.
Следующий стратегический ориентир научно-технологической политики. Россия по всем признакам намерена строить / создавать глобальное информационное общество, поэтому для него необходимо разработать научно обоснованную идеологию. Это важно потому, что для своего развития оно проявляет большой спрос на высокие технологии и наукоемкое производство. И самое главное в экономике информационного общества то, что существенно возрастает значимость управления. В ее центре оказывается интеллектуальный и человеческий капитал, который качественно меняет традиционную практику менеджмента, вводя в нее важную нематериальную составляющую – управление человеческим капиталом. Другими словами, существенно меняется качество рынка труда и сферы занятости в связи со спросом уже не просто на рабочую силу, а на человеческий капитал – работников с высокой профессиональной квалификацией, высокообразованных, способных и готовых учувствовать в стратегическом планировании на предприятии.
Примечания
1. Подробно об этом см.: Авдулов А., Кулькин А. О стратегии партнерства науки и власти // Свободная мысль. – М., 2009. – № 1. – С. 85–100.
2. Поддъяков А.Н. Узнать и обезвредить // Поиск. – М., 2007. – № 21. – С. 10.
3. Ракитов А. Смена ментальности // Свободная мысль. – 2010. – № 9. – С. 119-134.
4. Merton R.K. The sociology of science: Theoretical and empirical investigations. – Chicago; L., 1973. – P. 258.
* Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. – М., 2004. – С. 273.
|
