Послевоенные десятилетия стали для Шоссе-128 и Силиконовой долины периодами бурного увеличения числа наукоемких предприятий, рабочих мест, занятости и вытекающих из этого показателей экономического роста. В этих регионах в миниатюре происходили процессы, которые для таких стран, как ФРГ, Япония, Италия, именовались в свое время «экономическим чудом». На фоне большинства других районов страны, трудно переживавших послевоенную и структурную перестройку промышленности, они выглядели оазисами благополучия. Особенно резким контраст был во второй половине 70-х годов, когда экономика США в целом после окончания вьетнамской войны попала в полосу так называемой стагфляции (высокий уровень инфляции в сочетании с падением темпов роста производства), ранее вообще цивилизованному миру неизвестной.

За второе пятилетие 70-х годов число занятых в наукоемких отраслях выросло в Массачусетсе на 75 тыс. человек – более чем на 30% (надо иметь в виду, что в США создание одного рабочего места в наукоемкой отрасли влечет за собой появление от 5 до 10 рабочих мест в сфере обслуживания). Если учесть и тех, кто работал в области услуг по переработке информации, в том числе компьютерных услуг, то общее число работников наукоемкого производства и обслуживания составляло около 250 тыс. к 1980 г. (не считая самой науки, образования и т.д.). Среди всех занятых в производстве доля рабочих и служащих высокотехнологичных отраслей достигла 33%, что значительно больше, чем в любом другом штате США. Все это в основном относится к территории радиусом примерно 30 миль с центром в Бостоне, которая и является регионом Шоссе-128.

Лишь Калифорния по этому показателю была близка к Массачусетсу (28,7%), занимая второе место. И здесь, в Силиконовой долине наблюдался быстрый рост наукоемких производств, число занятых в них составляло в самой долине тоже приблизительно 250 тыс. человек, а во всем районе залива Сан-Франциско на 30% больше. Темп роста тут был значительно выше, чем в Массачусетсе, – около 70% за шестилетие. Правда, из-за различий в статистике (высокотехнологичные отрасли классифицируются не совсем одинаково) точное сопоставление данных по штатам невозможно.

В обоих регионах рост занятости происходил как за счет развития уже существовавших фирм, так и, главным образом, вследствие появления новых, сравнительно небольших предпринимательских компаний. Для Массачусетса точное число высокотехнологичных предприятий на рубеже 70–80-х годов прошлого столетия не подсчитывалось, но о порядке величин могут дать представление выборочные данные. В семи наиболее быстро прогрессировавших отраслях из числа наукоемких в 1980 г. было около 900 фирм, а фирм, занятых оказанием компьютерных услуг (в первую очередь разработка программного обеспечения) и другими видами обработки информации, – 700. За пятилетие 1975–1979 гг. число предприятий в высокотехнологичных производствах выросло на 50%. Вообще, подавляющая часть фирм, занятых вычислительной техникой, появилась после 1960 г.

Характерной особенностью региона является местное происхождение большинства новых фирм, пришлых было сравнительно немного, и среди них значительную часть составляли филиалы зарубежных концернов. А среди отдельных «поставщиков новичков-предпринимателей» (к таким «поставщикам» относятся университеты и правительственные лаборатории, уже существующие фирмы, фирмы со стороны и просто «независимые» инициативные люди) наиболее плодовитым оказался МТИ.

Этот университет был и остается основным источником кадров для местной наукоемкой промышленности. Им подготовлено большинство работающих в штате докторов наук и примерно половина магистров по специальностям «электротехника» и «вычислительная техника». А вместе с другими вузами штата МТИ дает около 80% специалистов с высшим образованием, используемых промышленностью региона. Массачусетс в этом отношении находится на полном самообеспечении и активно снабжает кадрами и другие штаты. В 1975 г. более 9% степеней докторов математики, компьютерных наук и электротехники всей страны были присуждены вузами Массачусетса. Но дело не только в количестве. Факультет вычислительной техники и электротехнический факультет МТИ регулярно признаются лучшими среди аналогичных подразделений университетов США.

«МТИ и Гарвард всегда были лидерами в создании компьютеров и их программного обеспечения. Начиная с 30-х годов во время Второй мировой войны и сразу после нее каждый из этих вузов руководил лабораториями, игравшими роль первооткрывателей в указанных областях знаний, а также в разработке радаров, разнообразных навигационных приборов и других устройств, основанных на применении электроники.

Джей Форрестер из Лаборатории цифровых компьютеров МТИ создал одну из первых в мире быстродействующих ЭВМ, Whirlwind, ставшую важной вехой на пути развития вычислительной техники. Он же изобрел память на магнитных сердечниках. Лаборатория Дрейпера в МТИ (Draper Instrumentation), основанная во время войны для создания приборов автоматических навигационных систем, стала после нее крупнейшим центром исследований в области наведения баллистических ракет и навигации космических аппаратов. Линкольновская лаборатория МТИ, сформированная вскоре после войны, стала основным исследовательским центром ВВС, разрабатывающим бортовые ЭВМ и системы космической связи; а Радиолокационная лаборатория – национальным лидером в создании радарных станций и установок. Лаборатория Крафта (Cruft Laboratory), основанная в военные годы при Гарварде, была первой в стране компьютерной лабораторией...» (7, с.309).

Исследовательские лаборатории Массачусетса дали штату очень много новых предпринимателей. Обследование выявило, что только за первую половину 60-х годов бывшими сотрудниками четырех лабораторий МТИ и трех его инженерных факультетов было основано 175 фирм, причем авторы обследования уверены, что это далеко не полные данные. Часть фирм – питомцев МТИ со временем превратились в крупные, всемирно известные корпорации. Например, «Диджитал эквипмент» (Digital equipment co – DEC) создана в 1957 г. Кеннетом Олсеном, работавшим в Линкольновской лаборатории, где он руководил разработкой новых ЭВМ. Ему, кстати, помогла встать на ноги первая в стране общественная компания венчурного капитала «Америкен рисерч энд девелопмент» (American research and development). Начальный капитал ДЕС составлял всего 70 тыс. долл. Специализировалась фирма на создании миникомпьютеров – обширного класса машин, занимающих промежуточное положение между большими стационарными ЭВМ и персональными моделями. Крупный успех пришел в 1967 г., когда вышел в продажу РDР-8 – первый миникомпьютер, розничная цена которого была менее 20 тыс. долл. Это открыло данному классу ЭВМ очень широкий рынок, и примерно 40% его принадлежало ДЕС. К началу 80-х годов компания вышла на второе (после ИБМ) место по общему объему сбыта компьютеров.

Кроме ДЕС, в Массачусетсе находятся еще пять основных производителей мини-ЭВМ США – «Дейта дженерал» (Data general), «Ванг» (Wang), «Хонивелл» (Honeywell), «Прайм» (Prime), «Никсдорф» (Nixdorf). Всего же такие машины выпускали девять американских фирм. В 1980 г. вся компьютерная индустрия страны произвела продукции на 26 млрд. долл. Из них 34% приходилось на мини-ЭВМ, а 70% последних (по стои-мости) поставлял регион Шоссе-128.

По мере развития вычислительной техники границы между большими, средними и малыми ЭВМ размываются. Ряд фирм Массачусетса начали выпускать и персональные компьютеры. Однако основной специализацией региона в данной области остаются машины для использования в промышленных и иных системах автоматического контроля и управления. Такие изделия массового потребления, как карманные калькуляторы или компьютерные игры, здесь не про-изводятся.

Кроме самих ЭВМ, Шоссе-128 специализируется на выпуске ряда периферийных устройств, комплексных управляющих систем, а также различных электронных и оптических приборов и инструментов, в том числе медицинских. В основном все это сложные, дорогостоящие устройства, выполняемые по индивидуальным заказам и небольшими сериями, а не предметы массового спроса. Характерна также ориентация на конечные изделия, а не на технологические процессы или технологическое оборудование. После 50-х годов регион никогда не был крупным поставщиком на рынок полупроводниковых элементов, интегральных схем, микропроцессоров, хотя для собственных нужд местные фирмы такие изделия изготавливают. Крупной и доходной отраслью является разработка программного обеспечения. Здесь действует множество небольших узкоспециализированных предприятий.

Хотя МТИ, Гарвард и другие вузы и исследовательские центры Массачусетса играли решающую роль в превращении района Шоссе-128 в процветающий регион науки, здесь не было и нет научных парков в узком смысле слова. Контакты местных университетов с промышленностью широки и интенсивны, но реализуются в традиционных для США формах: контрактные исследования, консультации, продажа университетом лицензий промышленным фирмам и т.п. Единственное, что отдаленно напоминает парк, – это ежемесячные собрания, именуемые «Предпринимательский форум», которые проводятся МТИ и пользуются большой популярностью. На этих собраниях типа семинаров молодые предприниматели имеют возможность публично обсудить свои проблемы с группой высококвалифицированных экспертов. Каких-либо иных специальных целенаправленных мер по инкубации наукоемких компаний или привлечению их в регион ни МТИ, ни Гарвард не принимали. Эти процессы явились естественным результатом взаимодействия научного потенциала вузов, отвечающего самым высоким мировым стандартам, с хорошо развитой промышленной инфраструктурой штата, с наличием крупного венчурного капитала и других объективных предпосылок развития наукоемких технологий в условиях рыночной экономики. Некоторые исследователи считают, что немало помог делу и «дух смелого предпринимательства», свойственный всем янки, а бостонцам со времен граничившей с пиратством деятельности китобойных флотилий – в особенности. Но приоритетное значение остается, естественно, за вузами. «Почти невозможно представить себе, чтобы связанный с обороной и космосом экономический подъем послевоенных лет приобрел здесь столь внушительные масштабы, не будь на месте руководимых МТИ и Гарвардом фундаментальных лабораторий и целой плеяды вышедших из них талантливых ученых и инженеров. Те же лаборатории играли основную роль в процессе “почкования” новых фирм, которые позже обеспечили технологическое возрождение в конце 70-х годов» (7, с.313).

Шоссе-128, его исследовательские центры и наукоемкие производства продолжают и сегодня оставаться благополучным, быстро прогрессирующим районом страны.

Вузы Силиконовой долины, особенно один из них – Стэнфордский университет, играли в экономическом развитии региона более активную организующую роль. Мы уже упоминали выше о профессоре Термане, по инициативе которого на принадлежавших Стэнфорду землях был построен первый в мире научный парк. Терману удалось привлечь и правительственные организации, и частный капитал к финансированию своего предприятия. Когда в 1954 г. парк открылся, в числе первых его клиентов оказалась фирма, основанная Вильямом Шокли, одним из трех изобретателей транзистора, сделавших свое открытие в стенах государственной Лаборатории им. Белла (Bell Laboratories). Сам Шокли окончил в свое время Стэнфордский университет и здесь получил ученую степень, так что его возвращение в Пало-Альто не было случайностью. Фирма, им созданная, стала первым производителем полупроводниковых элементов в регионе, а ее успех во многом определил будущую специализацию Силиконовой долины. Шокли привел с собой группу бывших сотрудников Bell Laboratories. Восемь из них вскоре отделились и организовали собственную компанию, «Фейрчайлд семикондактор» (Fairchild Semiconductor), во главе с Робертом Нойсом, впоследствии одним из наиболее известных организаторов всей полупроводниковой промышленности США. От «Фейрчайлд» отпочковался еще ряд фирм, от них, в свою очередь, новые, и т.д. Примерно через 20 лет в округе Санта Клара насчитывалось уже более 80 прямых «потомков» предприятия Шокли, а кроме того, десятки других фирм, привлеченных со стороны, занимались изготовлением полупроводников и полупроводниковых микросхем, интегральных схем, процессоров. Силиконовая долина стала основным, хотя и далеко не единственным, изготовителем элементной базы электронной промышленности Соединенных Штатов (к примеру, фирмы «Тексас инструментc» (Texas Instrument) и «Моторола» (Motorola), входящие в первую десятку мировых производителей микросхем, расположены не в Калифорнии).

В Стэнфордский парк переселилась и фирма «Хьюлетт-Паккард» (Hewlett-Packard), ставшая в послевоенные годы одной из ведущих ком-пьютерных компаний США и мира*.

Множество других фирм, выпускающих вычислительную технику, разнообразные электронные приборы и инструменты, отдельные узлы и детали для них, печатные платы, программное обеспечение и т.д., нашли себе место в Силиконовой долине. Эффект агломерации, который проявлялся и в Массачусетсе, здесь выражен особенно четко. В полупроводниковой промышленности зависимость отдельного предприятия от смежников больше, а темп смены технологий и моделей выше, чем в любой другой отрасли. Соответственно сильнее мотивация держаться как можно ближе к центрам нововведений, быть постоянно в гуще событий и в курсе всех новостей.

К концу 80-х годов общее число сосредоточенных в регионе долины электронных фирм составило около 3 тыс. (9, с.81). Многие возникли здесь же, «отпочковались», но большинство в отличие от Массачусетса перебралось из других районов страны, привлеченные бумом высоких технологий и перспективой быстрого роста.

Связи местной промышленности со Стэнфордом не ограничивались арендой помещений в парке или строительством своих зданий вблизи от него. Терман проявил много изобретательности в организации взаимовыгодных контактов университета и его промышленных партнеров. Он, например, организовал телевизионные курсы обучения, которые регулярно транслировались на фирмы региона, и сотрудники последних имели прекрасную возможность повышать свою квалификацию без отрыва от производства. На базе этих курсов Терман предложил также так называемую «Программу кооперации в получении ученых степеней» (Honors coop programm), участвуя в которой и пройдя соответствующий курс обучения, можно получить степень магистра без защиты диссертации. Плату за учебу, вдвое большую, чем для обычных аспирантов, вносят фирмы, сотрудники которых принимают участие в программе.

И все же, несмотря на парк и другие формы активного университетского «мониторинга» развития региона, многие исследователи феномена Силиконовой долины считают, что примерно такой же эффект был бы достигнут и естественным образом, без форсирующих мероприятий. Показательны, например, результаты проведенного в 1973 г. А.Купером обследования. Оно выявило, что из 243 высокотехнологичных фирм, основанных в Пало-Альто в 60-х годах, только шесть были созданы специалистами, непосредственно вышедшими из Стэнфорда и полностью (full-time) посвятившими себя предпринимательской деятельности (14, с.67).

«Привлекательность этого региона, наличие свободных территорий на начальном этапе развития, близость к Калифорнийскому университету в Беркли и к предприятиям аэрокосмической промышленности вполне могли оказаться достаточными для того, чтобы “шар” покатился сам по себе» (7, с.313). Возможно, что так и было бы, но сегодня подобные вопросы звучат несколько риторически. Для тех же, кто хочет попытаться повторить феномен в своем штате или округе, более важен как раз активный, а не пассивный опыт.

В то же время нельзя не видеть, что чрезвычайно бурный взлет северокалифорнийского региона науки принес ему не только успехи, но и трудности, которые привели к замедлению роста. Примерно с середины 80-х годов Долина начала терять свою былую притягательную силу. В печати стали появляться весьма далекие от оптимизма оценки. «Северная Калифорния нуждается в новом буме. Стиль ее жизни уже не является столь беззаботным, как прежде. Треть построенных во время подъема промышленных зданий стоит вакантной. Плотность застройки привела к типичной для перегруженного города ситуации, транспортные проблемы превратились в кошмар – на любой вечеринке больше всего говорят о том, кто больше времени потерял в автомобильной пробке на дорогах. Цены на жилье – среди самых высоких в США, да к тому же постоянно присутствует маловдохновляющая перспектива землетрясения» (9, с.81). «Наша Силикон-Вэлли быстро стареет. В недалеком прошлом земля обетованная для молодых инженеров и их семей превращается в престижный район для богатых и влиятельных, в Мекку финансовых воротил, а не технологии... Уже сейчас многие компании покидают Долину из-за чрезмерных транспортных заторов, немыслимой стоимости жилья, высоких налогов, смога, преступности и отсутствия свободного пространства... Для многих исследователей Силикон-Вэлли больше не является рассадником новых идей, она теряет свой фантастический облик и превращается в финансовую и административную штаб-квартиру, укомплектованную седовласыми менеджерами... Дух предпринимательства, который создал Силикон-Вэлли, еще жив и дает о себе знать, но теперь он умеряется трезвыми финансовыми расчетами... Дни изобретателя-одиночки, добивающегося большого успеха, сочтены» (1, с.312–314).

Ко всему прочему выяснилось, что производство полу-проводников связано с серьезными экологическими проблемами. В Долине насчитывается порядка 700 фирм этого профиля – около 400 в г.Саннивейле и более 300 в г.Санта-Кларе. Половина питьевой воды региона поступает из скважин. В 1980 г. ИБМ сообщила об утечке трихлорэтана из подземного хранилища в Сан-Хосе. В 1981 г. аналогичное сообщение поступило от «Фейрчайлд камера энд инструментc» (Fairchild Camera a. Instruments), а через неделю большие количества трихлорэтана (в 28 раз превышавшие допустимую норму) были обнаружены в находящейся поблизости водопроводной скважине (10, с.73–74). И... покатился снежный ком. Развеялся в дым еще один миф – об экологической безопасности высоких технологий. В 1985 г. коалиция против отравляющих веществ Силикон-Вэлли опубликовала впечатляющий перечень: 80% подземных хранилищ высокотоксичных жидкостей давали утечки; в подпочвенных водах обнаружено около 100 отравляющих химикатов, для большинства из них не установлены нормы безопасного загрязнения; 23 общественные и 43 частные скважины в округе Санта-Клара отравлены; департамент здравоохранения штата сообщил, что удельные показатели числа врожденных дефектов у детей и числа выкидышей по округу в 2,5 раза превышают средние по стране; уровень профессиональных заболеваний работников полупроводниковой промышленности в 3 раза выше, чем в обрабатывающей промышленности Калифорнии в целом (там же).

Короче говоря, Силиконовая долина превратилась в самый загрязненный район США. Правда, довольно быстро были развернуты работы по ликвидации последствий утечек, реконструкции хранилищ, разработке новых стандартов на использование токсичных химикатов. Фирмы и государственные учреждения выделили на эти цели более 100 млн. долл., но масштабы проблемы достаточно велики, и ликвидировать ее в короткие сроки невозможно.

Таким образом, сегодняшние итоги развития Силиконовой доли-ны несколько иные, чем в регионе Шоссе-128, а перспективы нельзя безоговорочно назвать безоблачными. Возможно, одной из причин является разница в территориях: Долина все же намного меньше зоны Бостона, и достигнутое в округе Санта-Клара ускорение на географически ограниченном пространстве создало своего рода перегрузки, превысившие безопасные пределы. Окончательные суждения выносить пока рано. Очевидно лишь, что Долиной пока потеряно только одно ее свойство – уникальность. Ей «наступают на пятки» и, по прогнозам, могут обойти в 90-х годах целый рад других регионов, в том числе и в самом штате Калифорния. В числе наиболее вероятных «победителей» (по уровню занятости в наукоемких производствах) – район Лос-Анджелеса с прилегающим «Апельсиновым округом» (Orange County) на юге штата и район Сан-Диего или «Силиконовый пляж».

Третий из американских регионов науки, которые мы выбрали в качестве показательных примеров, – это так называемый «Треугольный исследовательский парк» в Северной Каролине. Выбран он потому, что его появление – это целиком результат планомерной и достаточно настойчивой попытки воспроизвести на новом месте искусственно те процессы, которые наблюдались в Массачусетсе и Северной Калифорнии как естественный результат развития рыночной экономики данных территорий. Парк был организован в 1959 г. по инициативе губернатора штата Лютера Ходжа с участием трех (отсюда и название) местных университетов – Северокаролинского в г.Чапел Хилл (North Carolina State in Chapel Hill), Северокаролинского государственного в г.Релай (North Carolina State in Raleigh) и Университета Дьюка в г.Дархэм (Duke University in Durham). Традиционно Северная Каролина была районом легкой промышленности и сельского хозяйства. Основные промышленные отрасли – текстильная, мебельная, производство одежды. Понимая, что в перспективе эти виды производства могут оказаться в очень сложной ситуации, Ходж организовал интенсивную кампанию за развитие в штате новых наукоемких предприятий. Ни один из университетов штата по своему исследовательскому потенциалу и авторитету в стране не смог сравниться с МТИ, Гарвардом или Северокалифорнийским университетом. Их нужно было укреплять, и на это были выделены значительные суммы из местного бюджета, но ос-новная ставка делалась на привлечение крупных научных центров и высокотехнологичных фирм со стороны путем предоставления налоговых льгот, кредитов на выгодных условиях и т.п. Парк и специально созданный фонд (Research Triangle Foundation) должны были стать основными рычагами реализации губернаторской инициативы. Построили парк на территории «треугольника», вне прежних городских поселений как самостоятельный «городок науки», так что он в этом отношении сходен с французскими или японскими технополисами (14, с.67), хотя его так не называют.

Довольно долго, 5–6 лет, несмотря на активную рекламу и лоббистскую деятельность в министерствах и ведомствах федерального правительства, дело с места не двигалось. Перелом наступил в 1965–1966 гг., когда в парке разместились два национальных исследовательских учреждения экологического профиля – Национальный центр исследования окружающей среды (National Environment Research Center) и Институт изучения заболеваний, связанных с состоянием окружающей среды (Institute of Environment Health Science). Примерно в то же время на территории парка обосновался исследовательский центр фирмы ИБМ, а неподалеку от парка – ее же завод. За этим флагманом американской компьютерной индустрии последовало еще несколько фирм, в том числе «Бэрроуз уэлком» (Borroughs Wellcome). Организуя лаборатории в парке, они тоже размещали в штате и свои производственные мощности. Одна ИБМ принесла местной экономике 9 тыс. рабочих мест. В середине 80-х годов общее число рабочих мест, приобретенных благодаря парку, достигло 27 тыс. (14, с.65), число фирм – клиентов парка – 40 (16,с.128), но значи-тельное количество площадей продолжало пустовать. При полном «заселении» парк обещает дать работу 60 тыс. человек (14, с.65).

Эксперимент Северной Каролины считается в США удачным, хотя все отмечают два обстоятельства, заставляющие воздержаться от восторженных оценок, неизменно присутствующих при описаниях Силиконовой долины или Шоссе-128. Во-первых, до появления более или менее значительных результатов прошло очень много времени. «На то, чтобы заполучить свои 40 клиентов, Треугольному парку потребовалось 30 лет» (16,с.128). «Треугольный парк в Северной Каролине дает более 30 тыс. рабочих мест. Проблема в том, что на их создание ушло 28 лет, а в ближайшие три года столько же мест может исчезнуть из-за свертывания местной текстильной промышленности» (17, с.22). Во-вторых, новые производства, созданные в результате столь длительных усилий, по сути дела механически прибавились к традиционной экономике штата, не претерпевшей революционных изменений «изнутри». «Хотя Треугольный парк организован по инициативе местных властей, он был ориентирован на привлечение национальных общественных или крупных частнопромышленных исследовательских учреждений извне. Заметного влияния на местные фирмы и сектора промышленности, где все еще используются традиционные технологии и низкоквалифицированные кадры (особенно в текстильном, мебельном производстве) и где сосредоточена половина рабочих мест, не ощущалось. Стратегия развития высоких технологий строилась в основном на рекрутировании фирм со стороны и в значительно меньшей степени на модернизации существующих произ-водств или создании новых компаний местными силами» (22, с.305–306).

Принимая цитированные оценки, надо в то же время иметь в виду, что парк – не единственная программа, действующая в штате с целью перестройки его экономики. Есть еще по крайней мере шесть проектов, направленных на поощрение малого бизнеса, венчурного капитала, нововведений и т.д. Кроме того, в Северной Каролине действуют пять видов налоговых льгот, способствующих промышленному росту, 14 различных видов помощи промышленным фирмам (в проведении исследований и разработок, обучении и переквалификации персонала, строительстве новых зданий, участии в конкурсах на получение правительственных контрактов и пр.), инфор-мационный центр, пять инкубаторов. В 1987–1988 гг. штат занял почетное седьмое место в стране по объему капиталовложений в высшее образование (около 1,3 млрд. долл.) и девятое место по темпам прироста капиталовложений (16, прил. 7), а по комплексному по-казателю, отражающему рост занятости, создание новых предприятий и появление новых фирм, Северная Каролина была 13-м штатом среди 50 штатов Америки (16, прил. 30).

* * *

Использование в США концепции технополиса можно проиллюстрировать на примере г.Сан-Антонио, штат Техас. Здесь в программе модернизации местной экономики на наукоемкой основе именно этот термин – «технополис» – фигурирует, хотя вообще в Соединенных Штатах им пользуются довольно редко. Сами участники проекта определяют смысл этого слова следующим образом: «Приставка “техно” отражает акцент на технологию, а “полис” – греческое слово, означающее город-государство, указывает на союз, баланс интересов между общественным и частным секторами. Современный технополис – это город-государство, где в процессе коммерциализации технологии взаимно увязываются усилия частного и общественного секторов с целью интенсификации экономического развития» (20, с.434). А необходимость объединения усилий и институализации «союза» в различных формах объясняется тем, что «в Соединенных Штатах и по всему миру технология принципиально меняет образ мыслей и действий людей... меняет природу конкуренции... В результате фундаментально и навсегда изменилась и природа экономического развития. Новые взаимоотношения между общественным и частным сектором – особенно между бизнесом, правительством и академией – оказывают далеко идущее влияние на наше понимание экономического развития и на те шаги, которые мы предпринимаем для его достижения... Возник фантастический парадокс – парадокс единства конкуренции и сотрудничества в создании технополиса. С одной стороны, между университетами, фирмами, среди общественных и среди частных организаций существует острая конкуренция, с другой – для развития технополиса все они должны кооперироваться» (20, с.433, 434).

^{** Основана в 1939 г., когда два инженера, Вильям Хьюлетт и Дэвид Паккард, начали изготавливать разработанные ими измерительные приборы собственными руками в принадлежавшем одному из них гараже на окраине Пало-Альто. Оба были выпускниками Стэнфордского университета.}