VI. О СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ
ИННОВАЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РФ

1. Предварительные замечания

Роберт Солоу, профессор Массачусетского технологического института, одного из ведущих исследовательских университетов США, стал в 1987 г. лауреатом Нобелевской премии по экономике за цикл работ, в которых он доказал, что по меньшей мере, 50% своего экономического роста Америка обязана не наращиванию таких традиционных факторов, как труд и капитал, а научно-техническому прогрессу (НТП). Солоу выполнял свои расчеты применительно к первой половине ХХ столетия. Исследования других экономистов на материале других стран дали аналогичные, даже еще более убедительные результаты. Сегодня никто уже не сомневается в том, что все основные сферы жизнедеятельности общества развиваются за счет инновационных технологий, причем чем дальше, тем зависимость экономики от науки становится сильнее и очевиднее. В США, которые на протяжении 80-х и особенно 90-х годов демонстрировали очень высокие темпы роста (7,3 % в год), самый низкий в истории страны уровень безработицы, рекордные объемы экспорта и т.д.*, даже появилась школа экономистов, утверждавших, что экономика, основанная на знаниях, возможно, не подвластна законам цикличности, определявшим ход ее развития в прошлом. Инновации обрели характер каскадов, а их диффузия в обществе протекает намного быстрее, чем раньше.

Однако сколь бы ни были впечатляющи инновационные каскады и экономические успехи некоторых стран, следует иметь в виду, что они не меняют некоторых базовых законов, определяющих характер НТП. Отметим два существенных для последующего изложения момента. Первый касается последовательности процесса инноваций. Инновационный цикл начинается не с производственных технологий и рыночных товаров, а с фундаментальных исследований. «Откуда появилась новая, каскадная парадигма инноваций, где ее корни? Строительные блоки, по которым льется нынешний каскад, созданы фундаментальной наукой 25–30 лет назад» (2, с. 31). Исходным первым этапом инновационного цикла является фундаментальное открытие. Авторы его руководствуются не практическими мотивами, а стремлением углубить и расширить наше понимание природы вещей и вряд ли предвидят возможные варианты использования получаемых ими результатов. «Прорывы, которые образуют основу основ научного потенциала, непредсказуемы и не могут совершаться по приказу. Напротив, важные открытия очень часто появляются оттуда, откуда их совсем не ожидали» (3, с. 13). В силу высокой степени риска фундаментальных исследований и разработок (ИР) их основным спонсором всегда и везде было и остается государство. И его вложения в фундаментальную науку окупаются с лихвой. По подсчетам Бюджетного управления конгресса США, эти вложения окупаются, в конечном счете, с прибылью от 30 до 80% (3, с. 14), и в 73% патентных заявок, поступающих в Патентное бюро, основными ссылками являются ссылки на результаты исследований, финансировавшихся из государственной казны.

Второй этап нововведенческого цикла – прикладная наука. На этом этапе выясняются возможность и целесообразность использования фундаментального результата в практической сфере, выполняются разработки макетов, опытных образцов, проводятся их испытания, коррекция, новые испытания и в конце концов возникает прототип изделия, на котором уже можно оценить рыночные перспективы последнего. Далее следует третий этап – конструирование, вернее, конструктивная доработка прототипа, превращение его в товарный образец, а параллельно идут маркетинговые исследования, и в итоге изделие поступает на рынок. Под изделием в данном случае имеется в виду любой вид товара – промышленного, сельскохозяйственного, сферы услуг. Для любого из них указанный цикл является обязательным, объективно неизбежным, но это не означает, что он полностью должен протекать в пределах одной страны или одной фирмы. И во времени, и в пространстве отдельные этапы могут отстоять друг от друга сколь угодно далеко, особенно первый и второй этапы, и выполняться различными субъектами.

Сегодня на характер инновационного цикла значительное влияние оказывают глобализация науки, экономики, информационных процессов, появление и функционировние сети Интернет, транснациональность многих явлений, и хотя сути дела это качественно не меняет, инновационный цикл становится более открытым, интернациональным. Ограничения накладываются лишь разными формами интеллектуальной собственности, приобретаемыми участниками процесса на той ли иной стадии. С учетом всех этих обстоятельств страны и фирмы занимают свои ниши в соответствии со своими возможностями. Очевидно, что неоспоримыми пре-имуществами обладают те из них, которые имеют в составе своего научно-технического потенциала все из перечисленных выше стадий, и чем полнокровнее, универсальнее каждая из них, тем прочнее позиции соответствующего государства или концерна на мировой арене. При этом наличие собственной сильной фундаментальной и прикладной научной базы является не только гарантией появления у их обладателей собственных конкурентоспособных идей и разработок, но и необходимым условием восприятия ими идей, появившихся во внешнем по отношению к ним мире.

Второй момент, который следует отметить, – это стоимость научно-технического прогресса. Еще в самом начале прошлого века американский историк Генри Адамс, опираясь не столько на статистику, которой тогда было не так уж много, сколько на интуицию, сформулировал закон, согласно которому прогресс общества, в том числе прогресс науки, нарастает с ускорением, подобно тому, как растет капитал при начислении сложных процентов, и, следовательно, за определенное число лет исходный объем удваивается, утраивается и т.д., то есть развитие науки описывается показательной функцией. На протяжении ХХ столетия к этому вопросу возвращались многие ученые, считали, уточняли, а тем временем как входные количественные показатели сферы науки (расходы на ИР, численность научных работников и пр.), так и выходные (число публикаций) росли как снежный ком, создавая характерную для ХХ в. картину научно-информационного взрыва. Наука превратилась в крупную отрасль национального хозяйства развитых стран. Более 80% ученых, когда-либо существовавших во всем мире, являются нашими современниками. Правда, в свое время выяснилось, что если ориентироваться не на публикуемую в журналах рутинную массовую продукцию, а только на крупные открытия, являющиеся своего рода вехами в истории той или иной научной дисциплины, то их число увеличивается со временем не по экспоненте, а линейно. В итоге наиболее точно отражающий ход научно-технического прогресса закон предложил в 1978 г. английский физик и философ Н.Решер. Производственная функция науки определяется, по Решеру, соотношением F=K log R, где F – мера суммарного числа первоклассных научных результатов, R – суммарный объем ресурсов, затрачиваемых на научно-техническую деятельность, а K – коэффициент, величина которого зависит от конкретного содержания переменной R. Это соотношение называется «законом логарифмической отдачи» и означает оно, что просто для того, чтобы поддерживать постоянной ско-рость увеличения F, необходимо наращивать R так, чтобы R= 10kt , т.е. по экспоненте. Если мы захотим увеличить темп, допустим в два или три раза, то ресурсов надо затратить соответственно в 100 или в 1000 раз больше. Таким образом, наблюдаемое в последние десятилетия увеличение параметров, характеризующих научные усилия (людских и материальных ресурсов), является нечем иным, как вынужденным следствием стремления поддержать темп научного прогресса на приблизительно постоянном уровне. Ситуация, описываемая законом Решера, давно уже ощущалась многими учеными-естественниками. Вполне четко ее характеризовал еще Макс Планк, утверждавший, что в науке с каждым новым шагом вперед трудности возрастают. Выходом из положения может быть либо все более дробное разделение труда, либо все более широкое объединение усилий, либо то и другое вместе. Но и это даст временный (хотя может быть, и на весьма длительном промежутке) результат. Очевидно, что так или иначе экспоненциальный рост вложений в науку не может продолжаться вечно, и стабилизация их неизбежна, а следовательно, неизбежно замедление темпа появления новых открытий. Эта общая идея вполне убедительна, но сколько-нибудь достоверно рассчитать скорость движения и время «в пути» пока не представляется возможным. Очевидно лишь, что наука стоит все дороже и дороже.

Важно подчеркнуть еще одно обстоятельство. Хотя решающую роль в развитии науки играют крупные открытия, вехи, как мы их выше назвали, они не могут появиться в отрыве от общего объема результатов научно-технической деятельности, а только как определенная часть этого объема, включающего все категории качества – от рутинных до первоклассных. Общий объем результатов можно представить себе как некую пирамиду, а уровни качества – как плоскости, параллельные ее основанию. Первоклассные открытия составят верхний слой пирамидального объема, отсеченный высшим уровнем качества. У каждого иного слоя свои функции в обслуживании НТП, и все слои по-своему важны и необходимы. Мы не можем произвольно разделить такую структуру на части и направить ресурсы на какой-то один выбранный нами уровень, в результате просто несколько увеличится объем пирамиды, но содержание слоев останется прежним. Перечисляемые нами закономерности объективны, они действуют независимо от того, понимают ли их все или кто-либо из субъектов научно-технической деятельности. Фактически вряд ли кто-то из них задумывается над подобными вопросами в ходе своей работы. Но, наблюдая и анализируя эволюцию научно-технической политики развитых государств за послевоенный период, мы можем констатировать ряд важных новых моментов.

1. Крупные исследовательские программы, или мегапроекты, как их называют, имеют четко выраженную тенденцию к интернационализации, они требуют столь больших расходов, что необходимо объединять усилия ряда государств, в одиночку их не могут осуществить даже самые богатые страны. Примерами таких проектов могут служить работы по созданию реактора, использующего процесс ядерного синтеза, разработка и эксплуатация телескопа Хаббла, крупных ускорителей элементарных частиц, радиотелескопов, строительство и эксплуатация космической станции, программа «Геном человека» и т.п.; международными являются все программы ЕЭС и многие предметно-ориентированные европейские проекты – создание космической техники силами Европейского космического агентства, проект европейского истребителя пятого поколения и пр.

2. На уровне отдельных государств научно-технические проблемы повышения технического уровня и конкурентоспособности той или иной отрасли производства решаются в рамках так называемых «национальных программ», объединяющих усилия государства, академического сектора и ведущих в данной отрасли частных концернов. Общими усилиями выполняются все этапы до-конкурентной стадии разработки нового поколения, изделий, решаются фундаментальные научные задачи: исследуются новые физические эффекты и способы их применения, изыскиваются принципиальные технические решения, создаются макеты и прототипы, испытательные стенды и комплекты оборудования для апробации новых технологий, но не конкретная рыночная продукция .

3. На отраслевом уровне силами основных производителей создаются исследовательские консорциумы с участием государства или без него и опять-таки на доконкурентной стадии решают общеотраслевые проблемы. Типичный пример – американский консорциум «Sematech». Нужно подчеркнуть, что коллективные ИР, повторим еще раз, организуются их участниками не вместо собственной исследовательской базы и не в ущерб ей, а лишь наряду с ней и в дополнение к ней. Собственный научный потенциал является необходимым условием участия в кооперации и возможности извлечь из нее наибольшую пользу.

4. Государство за последние полвека постепенно расширило свою поддержку национальных ИР до такой степени, что она охватывает сегодня в той или иной форме практически все стадии инновационного цикла и все категории частного предпринимательства – крупные, средние и мелкие формы. При этом государство использует все свои «ипостаси», выступая и как благожелательный законодатель, и как один из основных источников финансирования национальных ИР, и как крупный заказчик и покупатель новой технической продукции, и как важный субъект инновационной деятельности (государственный сектор ИР), и как координатор всех секторов, и как политическая сила, способная внутри страны в значительной мере определить отношение общества к проблемам развития науки и техники, а вне страны оказать политическое, дипломатическое, а то и военное давление в интересах национального бизнеса.

5. Особое внимание государства развитых стран как уже отмечалось выше, в первом разделе уделяют среднему и малому бизнесу. В США даже есть специальная администрация, аналог министерства. Ее единственной задачей является комплексная поддержка данного вида предпринимательства.

6. Обозначим, не раскрывая подробно, еще два важных направления деятельности государства в поддержку инновационного климата в стране.

1. Силами своих научных организаций и с привлечением экспертов из частного и академического секторов власть выполняет большой объем прогностических работ и мониторинг состояния мировой научно-технической сферы, стремясь на возможно более ранних стадиях обнаружить наиболее перспективные «точки роста» с тем, чтобы взять их под наблюдение и, если целесообразно, под опеку. Так, в Японии Министерство внешней торговли и промышленности регулярно публикует обстоятельные 10-летние «Предвидения» (Visions), которые сбываются с хорошей точностью. В США в составе Министерства обороны функционирует Агентство перспективных исследовательских проектов (Advanced Research projects agency), задачей которого является постоянно «держать руку на пульсе» событий, происходящих в сфере ИР, будь то в университетах, государственных лабораториях или в частном секторе, отыскивать новые потенциально полезные идеи, как бы рискованны они ни были, и создавать условия для их реализации. В очень богатом «послужном списке» агентства – много эффективных видов вооружений, а также суперкомпьютеры, компьютерные коммуникационные сети, микросхемы на арсениде галлия и т.д. В гражданской науке аналогичную функцию, но по-иному и менее эффектно выполняет Национальный научный фонд через систему грантов.

2. Государство активно вовлекает в инновационный процесс сотрудников своих исследовательских организаций, поощряя их изобретательскую деятельность, продажу лицензий, заключение соглашений о научно-технической кооперации с частными фирмами. В США такого рода деятельность государственных лабораторий не только поощряется, но и на законодательном уровне вменяется им в обязанность, рассматривается в качестве одной из приоритетных задач их деятельности. Целой серией законов, принятых в 80-х и начале 90-х годов ХХ в., перечисленных в приложении к разделу III, американский Конгресс снял все связанные с правами на интеллектуальную собственность преграды на пути коммерциализации научно-технических результатов, полученных в государственных исследовательских центрах или в других исследовательских организациях, выполнявших ИР на государственные деньги, предусмотрев также систему солидных вознаграждений сотрудникам госсектора – авторам лицензируемых изобретений.

Приведенная выше краткая и далеко не исчерпывающая характеристика государственной научно-технической политики современных развитых стран позволяет тем не менее оценить, насколько сложным, многогранным и в то же время взаимосвязанным комплексом стало это направление деятельности государства за последние полвека. Обретенная научно-технической политикой комплексность отнюдь не является случайным порождением подчиняющейся законам Паркинсона диалектики развития бюрократического аппарата, она отражает объективную природу того объекта, которым призвана управлять и эффективному развитию которого должна способствовать. Инновационная деятельность в сколько-нибудь значимом для общества масштабе давно перестала быть уделом удачливых изобретателей-одиночек, она стала главным содержанием целенаправленной работы значительной и наиболее квалифицированной части населения, важнейшим компонентом всей жизнедеятельности общества, локомотивом, обеспечивающим его (общества) поступательное движение. К тому же, как мы уже отмечали, для того, чтобы этот компонент результативно функционировал, необходимы крупные не только людские, но и материальные, и финансовые ресурсы.

В статистическом справочнике «Наука в России в цифрах» приводятся национальные затраты на ИР стран ОЭСР и РФ в 1999 г. (6, с. 130). Для стран так называемой «большой восьмерки» эти цифры сведены в таблицу.

В расчете по паритету покупательной способности валют в 2000 г. США израсходовали на науку 247,5 млрд. долл. (в пост. долл. 1966 г.) (7, гл. 4, с. 6), что на 71,3 млрд. больше, чем в 1966 г. Годовой прирост составил 5,8 %. В этот же период ВВП рос лишь на 4% в год. Расходы американского федерального правительства в 2000 г. составили 69,6 млрд. долл. (в текущих ценах), или 26,3% от общенациональных затрат. Основную долю последних – 68,4% – израсходовал частный сектор (там же). Из табл. видно, каких объемов финансовых затрат требует сфера ИР, чтобы лидировать в мире, как США или Япония, или хотя бы держаться на плаву, как ведущие страны Европы – Германия, Франция, Великобритания. И такие расходы, как и комплексный, всеохватный подход к государственному управлению научно-технической сферой, являются объективной необходимостью. Никакими иными способами – обходными маневрами, паллиативами, частными мерами – решить проблему невозможно.

Таблица

Внутренние расходы на ИР в странах «большой восьмерки» в 1999 г.

Если сравнить затраты ведущих стран «восьмерки» с расходами РФ, то разница получается в разы и десятки раз – США тратит больше России в 26 раз, Япония – в 9,6, Германия – в 4,5 раза. Если взять общенациональные расходы России на ИР в 1999 г. в рублях и в текущих ценах, то они составляли 48 050,5 млн., из этой суммы на долю государственного бюджета приходилось 23 940, 8 млн., т.е. почти 50%, а на гражданские исследования (включая космические) государство выделило всего 18 639,1 млн. руб. (6, с. 42, 43). С такой финансовой базой претендовать на сколько-нибудь солидное место в международном инновационном комплексе трудно. Реформы начала 90-х годов, обрушившиеся на российскую экономику, очень тяжело сказались на национальной научно-технической сфере. И в советское время здесь далеко не все было в порядке. Созданный в условиях господства тоталитарной государственной системы и в соответствии с ее потребностями научно-технический потенциал РФ структурно напоминал гомункулуса, выращенного в специально деформированной колбе. Отрасли, обслуживавшие военно-промышленный комплекс и амбициозные полувоенные космические программы, были резко гипертрофированы, полнокровны, щедро обеспечивались всем необходимым, добивались блестящих результатов и поддерживали до поры до времени паритет по отношению к США и их союзникам. Гражданские отрасли науки и техники не соответствовали ни масштабам страны, ни уровню потребностей ее населения, плохо оснащались и не имели достаточной промышленной базы, а та, которой они располагали в силу господства плановой экономики, отсутствия рынка и конкуренции, была крайне невосприимчива к нововведениям. Эти отрасли в основном старались повторять достижения зарубежных фирм, но и на этом пути успехов практически не было, гражданская наука и техника России, как и всего СССР, намного отставали от мирового уровня, и отставание это со временем нарастало.

К реформам, вылившимся в «шоковую терапию», ни один из секторов советской науки готов не был. Фундаментальная наука потеряла львиную долю финансирования, объемы работ резко сократились, молодые и средних лет ученые стали уезжать за рубеж или уходить в сферу бизнеса, лишь немногие чисто теоретические подразделения держались на плаву, главным образом за счет зарубежных грантов и грантов РФФИ. Все эти беды далеко еще не преодолены, хотя в самые последние годы некоторые (весьма нерешительные) шаги в сторону улучшения ситуации правительство делает.

*Журнал «Time» в мае 1977 г. писал: «Америка наслаждается тем, что она экономически и социально здорова как никогда за последние 25 лет. Американцы живут дольше, дышат более чистым воздухом, пьют более чистую воду. Преступность падает, уровень тяжких преступлений против личности самый низкий за последние 22 года» (1, с. 25).