Наконец, «Инглиш истейтс» построила здания парка (три очереди), владельцем которых и является, а также взяла на себя расходы по их содержанию и частично участвовала в рекламе парка и в консультативной помощи его клиентам.

Парк оказался успешным предприятием. Все его здания по мере завершения строительства быстро заполнились. Первым клиентом была фирма, основанная двумя преподавателями университета (мужем и женой) и занимающаяся разработкой новых систем компьютерной графики. Есть среди клиентов и фирма, успех которой определило получение крупного по меркам парка заказа от России на изготовление и наладку программируемых контроллеров для автоматического управления группой технологических процессов в текстильном производстве на фабриках Костромы. Рента, взимаемая с клиентов парка, установилась на уровне более высоком, чем обычно в Брадфорде. Муниципалитет даже считает, что благодаря парку выросла арендная плата на производственные помещения во всем городе, оживился процесс капиталовложений, в том числе из других районов страны и зарубежных. В ближайшие годы предполагается освоить еще один участок, расширив научный парк.

Научный парк Шеффилда, г.Шеффилд. Парк начал функционировать в 1987 г., занимает одно старое, переоборудованное здание и одно новое, построенное на месте небольших домов. Общая «пропускная способность» парка – 46 клиентов. Расположен он прямо в центре города, в двух шагах от железнодорожного и автобусного вокзалов, так что об озелененном участке говорить не приходится, парк образует просто часть городского квартала.

Мотивы создания научного парка те же, что и в большинстве рассмотренных выше примеров, в первую очередь – упадок традиционных отраслей хозяйства (сталь, уголь, металлические изделия, особенно посуда и столовые приборы), безработица, необходимость развития новых видов производства. Шеффилдский городской совет много лет находился в руках лейбористов, проводил активную политику социальной защиты малообеспеченных слоев населения, строил дешевое жилье, больницы, субсидировал городской транспорт (плата за проезд была самой низкой в стране) и остро конфликтовал с крупным частным капиталом. Шеффилд полушутя называли «Социалистической республикой Южного Йоркшира».

Позднее ситуация изменилась. Совет стал более умеренным, и в условиях общих трудностей все силы города объединились на платформе возрождения экономики. Создан специальный комитет «Партнерство», где городские власти, представители бизнеса, научные силы Шеффилда совместно разрабатывают и реализуют планы развития региона. Научный парк – один из результатов этого сотрудничества.

Основной капитал для строительства был получен от центрального правительства (по программе развития городов, субсидируемой Министерством торговли и промышленности) и от Европейского фонда регионального развития, в общей сложности около 2 млн. ф. ст. Старое здание вблизи вокзала купили всего за 5 тыс. ф. ст. в 1984 г. Два года перестраивали, в 1987 г. открыли парк, а в начале 1990 г. закончили и второе здание на противоположной стороне улицы. В старом теперь организован инкубатор как часть парка в целом.

Здания принадлежат муниципалитету, но непосредственно руководить парком как коммерческим предприятием он по условиям правительственной помощи права не имеет (взаимоотношения центральной власти с местной в современной Британии довольно сложные. Правительство, выступая за приватизацию собственности и против централизованного планирования, в то же время стремится ограничить самостоятельность советов графств, контролировать их деятельность). Поэтому была создана юридически независимая фирма «Шеффилд сайенс парк Ко» (Sheffield Science Park Co. – SSP), во главе которой стоит управляющий совет из 11 человек. Председателем является один из руководителей муниципалитета, а в состав совета входят представители торговой палаты города, нескольких крупных частных фирм, «Инглиш истейтс», профсоюзов, Шеффилдского университета и Шеффилдского политехникума. Фирма бесприбыльная, в том смысле, что если она прибыль зарабатывает, то должна отдавать ее правительству в компенсацию дотации. Но поскольку за аренду зданий городскому совету SSP денег не платит, а сама сдает помещения клиентам за нормальную для Шеффилда ренту, доход она получает обязательно. А чтобы не отдавать прибыль или отдавать поменьше, SSP стремится вложить доход в оборудование парка и его социальную инфраструктуру. Так, приобретены средства связи, даже машинка для маркировки писем, копировальное оборудование. Они предоставляются клиентам бесплатно или по очень низким расценкам. Парк дотирует издание рекламных брошюр. При парке организованы ясли и детский сад, которые обходятся клиентам всего в 5 ф. ст. в неделю, примерно в 10–12 раз дешевле частного детского учреждения (в Англии по закону на 1 ребенка ясельного возраста должен быть 1 взрослый работник – няня, а в детском саду, где воспитываются дети от года до пяти лет, положено иметь одного воспитателя на четырех детей).

В административном штате SSP всего четыре человека – один менеджер и три технических работника. С вводом второго здания появился заместитель менеджера. Зарплата у менеджера 22 тыс. ф. ст. в год, средняя между заработком ведущего лектора и окладом профессора в университете. Уборка помещений, охрана, ремонт – все это выполняют специализированные фирмы по контракту с парком. Всего сейчас в парке размещается 34 фирмы, на которых работают 120 человек. Разорений не было. Положительные результаты обеспечиваются тщательным отбором претендентов. Стремление последних попасть в парк объясняется не столько прямыми выгодами, которых не так уж много, сколько выгодами косвенными. Принадлежность к научному парку стала хорошей рекламой, способствует авторитету в коммерческих кругах. Высоко ценятся также возможность тесного общения с другими фирмами, находящимися в сходных условиях, возможность сотрудничать с ними, организовывать совместные проекты.

Университет и политехникум активно участвуют в делах парка. Каждые две недели представители «отделов сотрудничества», организованных в вузах, встречаются с менеджером SSP для обсуждения текущих вопросов. Из стен политехникума вышли два клиента, из университета (против воли последнего) – один. Типичным примером преуспевающей в стенах парка фирмы может служить компания «Геометрикс» (Geometrix). Основали ее три человека. Продукция фирмы – программное обеспечение базы данных, где увязаны в единое целое самые разнообразные сведения о городе, материалы стандартных периодических обследований и отчетов «привязаны» к топографии, вплоть до каждого конкретного дома. Сделано это на материале Шеффилда, но методология и программы пользуются спросом и в других городах Британии, и за рубежом. Фирма создала систему автоматического архитектурного проектирования, связанную с упомянутой базой данных. Проектируя новое здание, можно на экране дисплея «посадить» его на отведенный участок, увидеть, как оно сочетается с окружающей застройкой, взглянуть на него с разных сторон и под разными углами зрения.

Шеффилдский университет имеет сильный медицинский факультет и при нем – большой госпиталь. В Городском совете и «Партнерстве» есть планы создания еще одного научного парка, специализированного на медико-биологических разработках.

Научные парки Кембриджа, г.Кембридж. Кембридж играет особую роль как в многовековой истории английской и мировой науки, так и в недолгой пока истории британских научных парков, вернее, тех процессов, которые ассоциируются с их развитием: эффективной кооперации академической науки с промышленностью и интенсивным ростом малых наукоемких фирм. И то, и другое имело ме-сто в Кембридже, во-первых, раньше, чем в других районах Великобритании, и во-вторых, в больших, чем в других местах, масштабах. Научные парки, первый из которых появился здесь в 1972 г. (т.е. задолго до того, как английское правительство лишило университеты значительной части государственных дотаций), являются лишь одной из многих и притом не основной формой «инкубации» нау-коемкого бизнеса. Они только включились в этот процесс, когда он уже довольно активно развивался и без парков. Кроме того, Кембридж всегда был небольшим университетским городом, отнюдь не промышленным центром, так что проблемы структурной перестройки, временной депрессии и безработицы прямо и непосредственно его не затрагивали. Здесь, таким образом, научно-производственный территориальный комплекс типа Силиконовой долины складывался естественным путем, без форсированного воздействия факторов, характерных для других районов страны. Все это позволяет говорить о «феномене Кембриджа» как о явлении уникальном на общебританском и даже общеевропейском фоне.

Каковы основные признаки, присущие этому феномену? Коротко они сводятся к следующим моментам.

1. В самом Кембридже и вокруг него возникло большое количество наукоемких предприятий. Уже в 1984 г. здесь насчитывалось около 400 таких фирм, а темп роста составляет порядка 30–40 предприятий в год.

2. Указанные фирмы занимаются главным образом разработкой компьютерной техники, программного обеспечения, исследовательских приборов, электроники и телекоммуникаций, научно-консультативной деятельностью и в последнее время все чаще – биотехнологией. Они обычно ограничивают свою деятельность циклом исследование – проектирование – создание образца или выпуск малых серий изделий, имеющих высокую добавленную стоимость. Если и есть случаи средне- или крупносерийного изготовления, то оно организуется на стороне по субконтрактам. Размеры фирм небольшие, большинство из них имеет менее 30 работающих, средний численный состав – 16 человек.

Подавляющее большинство компаний (75%) независимы, и их продукция не имеет аналогов. Большинство из них молоды, более 200 были созданы в 1975–1984 гг., но две фирмы имеют давнюю историю. Одна из них – «Кембридж инструментс» (Cambridge Instruments) – была основана в 1881 г. профессором колледжа Троицы, сыном Чарльза Дарвина, а вторая – в 1886 г. В.Г.Пай, бывшим главным механиком Кавендишской лаборатории. Большинство фирм организовано выходцами из других кембриджских компаний или других местных организаций, включая университет. Обычно основатель не один человек, а небольшая группа специалистов.

3. В Кембридже растет число отделений крупных английских и зарубежных концернов, причем не только промышленных, но и действующих в других сферах бизнеса, в частности финансовых.

4. Малые и средние наукоемкие фирмы Кембриджа обеспечивают 17% занятости в данном районе. Они играют важную роль в дальнейшем развитии местного промышленного и коммерческого сектора, привносят новый элемент динамизма в экономику, которая веками была стабильной, благополучной, но лишенной энергичного духа предпринимательства.

5. На всех этих процессах отчетливо сказывается влияние университета, как прямое, так и (особенно) косвенное.

В своей совокупности перечисленные моменты и образуют феномен, благодаря которому Кембридж стал весьма заметным в Британии «районом высокой технологии», значение которого с каждым годом возрастает, хотя по абсолютным показателям он не очень масштабен: население города составляет 100 тыс. человек, а вместе с вовлеченными в его орбиту окрестностями – около 250 тыс. Это примерно соответствует одному из средних размеров району Лондона. Не является Кембридж и единственным высокотехнологичным районом страны, новые технологии процветают в целом ряде других регионов, например, в Центральной Шотландии или вдоль «Коридора М-4», протянувшегося от Лондона на запад до Бристоля или на юго-восток Англии. Однако в этих регионах основную роль играют либо крупные английские и зарубежные корпорации (М-4 и юго-восток), либо общественный сектор (Шотландия). Кембридж отличается от них в первую очередь тем, что главной движущей силой здесь были и все еще остаются небольшие местные фирмы при активном участии других, тоже местных организаций – университета, банков и т.д. Внешние силы начали проявлять к Кембриджу интерес сравнительно недавно, когда феномен уже сформировался и начал набирать ускорение. Многие английские экономисты и науковеды считают, что Кембридж, несмотря на некоторые специфичные особенности, близко напоминает Силиконовую долину и Шоссе-128 в США, какими они (особенно второе) были на ранней стадии своего развития.

Среди множества объективных и субъективных факторов, которые выплывают на свет при скрупулезном, детальном анализе причин появления «феномена Кембриджа» и стимулов его роста, на первое место, естественно, выходит Кембриджский университет.

Длительное время, столетиями город и университет были по существу синонимами. Все стороны городской жизни, сам тон и стиль ее прямо или косвенно определялись именно университетом. Правда, то же самое можно сказать о других старинных университетах мира, хотя немногие из них сопоставимы с Кембриджским по возрасту, богатству традиций, престижу, обусловленному крупнейшими научными открытиями, сделанными в его стенах, начиная с законов Ньютона (перечень таких открытий кажется воистину бесконечным), а также по красоте архитектуры древних зданий. Но есть у Кембриджского университета две особенности, отличающие его от других вузов примерно такого же масштаба, по крайней мере в Великобритании, и имеющие непосредственное отношение к интересующему нас феномену.

Первая касается условий найма университетского персонала. В большинстве университетов используются сходные по содержанию и очень подробно регламентирующие порядок и объем работы ученого контракты. Даже Оксфорд имеет правило, жестко ограничивающее время, которое член университетского сообщества (факулти) может затратить на какую-либо внеакадемическую деятельность. В Кембридже контракты традиционно составляются в довольно общей форме, декларируют обязанность члена факулти быть преданным своей науке и делу защиты интересов университета. Детали не оговариваются, разве что указывается на необходимость жить вблизи университета и не слишком часто отсутствовать в период занятий. Вне этих «рамок» ученый может полностью распоряжаться своим свободным временем.

Вторая особенность Кембриджа состоит в том, что здесь руководство университета традиционно поощряло коммерческое использование результатов исследований и любые формы контактов профессуры с промышленностью. Профессор вправе на свой страх и риск выполнять исследования «на сторону» или затевать собственное дело. Если он при этом пользуется университетским оборудованием, то должен оплатить соответствующие расходы, дабы интересы университета не пострадали. Неписаная традиция такова, что если сотрудник Кембриджа добьется успеха в коммерческих делах, используя свои знания и квалификацию, станет обладателем солидного капитала, часть денег будет пожертвована университету. Традиция эта неукоснительно соблюдается, разбогатевшие «кембриджцы» делятся своими доходами с alma mater при жизни, а нередко и завещают вы-растившему их вузу очень крупные суммы. Позиция невмешательства в контакты своих сотрудников с внешним миром бизнеса и молчаливого их поощрения отнюдь нетипична для большинства университетов. Как правило, они стремятся обязательно быть прямыми участниками таких контактов и полностью их контролировать. Кембридж в этом отношении является редким исключением из общего правила.

Не остались без внимания руководства Кембриджа и события, происходившие в 50–60-х годах на другом берегу Атлантики, в США. Появление там районов типа Силиконовой долины и Шоссе-128, роль, которую играли при этом Стэнфордский университет и Массачусетский технологический институт, наглядно свидетельствовали о хороших перспективах сотрудничества крупного современного вуза с новейшими отраслями промышленности. Появление вокруг таких вузов множества наукоемких фирм и исследовательских организаций неакадемического сектора позитивно сказывается и на самом университете – на уровне и динамизме его научного потенциала, актуальности выполняемых работ, наконец, на финансовом благополучии. Заокеанский опыт и ситуация в самом Кембридже были обстоятельно проанализированы специально созданным комитетом (комитет Мотта), выводы которого сыграли важную роль в определении дальнейшей политики не только самого университета, но и других причастных к судьбе города сил, – местных властей, финансовых и иных деловых учреждений.

В частности, в успешное развитие «феномена Кембриджа» значительный вклад внесло местное отделение «Барклайз бэнк» (Barclays Bank). Банк не только предоставлял кредиты начинающим фирмам, но и оказывал им консультативную помощь в планировании бизнеса и осуществлении этих планов. Своим коммерческим успехом многие малые фир-мы Кембриджа обязаны поддержке и наставлениям опытных финансистов «Барклайз бэнк». Его примеру последовали другие банки города, юридические конторы, консультативные компании – малые наукоемкие фирмы были поддержаны всем деловым сообществом города.

Здесь мы имеем дело с явлением на первый взгляд парадоксальным. Казалось бы, небольшие размеры Кембриджа, отсутствие здесь крупной промышленности, известная оторванность от основных центров деловой активности в стране и в мире должны были затруднить развитие новых производств и их коммерческий успех. На деле они обернулись не недостатками, а достоинствами. Возник своего рода «эффект компактности». В чем он состоит? Видимо, в том, что в условиях компактной общности (конечно, при наличии определенного минимума объективных предпосылок) легче достигается «критическая масса», необходимая для качественного скачка в развитии некоторых социально-экономических процессов, к которым относится и процесс возникновения территориального научно-производственного комплекса типа Кембриджа. Все нюансы подобных явлений уловить чрезвычайно трудно, даже post factum, как они обычно и изучаются, поскольку предвидеть и предсказать тут редко что удается, хотя кое-какие обстоятельства, связанные с рассматриваемым эффектом, отметить возможно. К примеру, отсутствие крупных фирм означает и отсутствие или, лучше сказать, удаленность покупателя, готового буквально «на ходу» перехватить новинку. Возрастает вероятность возникновения новой фирмы, самостоятельно реализующей новую идею на рынке. В городке, где нет больших заводов, нет, следовательно, и профсоюзов, нет жестких ограничений и регламентации рынка трудовых ресурсов, рынок этот оказывается более гибким, открытым, индивидуализированным. Очень большую роль играют неформальные контакты и связи, они во многом определяют атмосферу, преобладающую в компактной общности. Событие, которое в большом городе скорее всего останется незамеченным, затеряется, в местечке становится предметом всестороннего обсуждения, может сильно повлиять на ситуацию в целом. Необходимое для достижения «критической массы» число аналогичных событий здесь гораздо меньше, чем в крупном центре. В случае с Кембриджем бесспорно, что «феномен» является естественным следствием политики университета, главными направлениями которой были и остаются обеспечение высочайшего уровня исследований и отсутствие каких-либо препон для коммерциализации их результатов на основе личной инициативы ученых-предпринимателей.

Сегодня Кембридж уже не является компактной, изолированной от делового мира провинциальной общиной. Здесь уже с первой половины 80-х годов функционируют отделения четырех из восьми крупнейших международных консультативных фирм, отделение одного из ведущих американских банков, местные офисы «Лондон мерчант бэнк» (London Merchant Bank), патентного агентства, ряда национальных агентств по операциям с недвижимостью. Появились и компании венчурного капитала, финансируемые совместно лондонским Сити, университетскими колледжами и частными лицами. Все это создает благоприятные условия для выхода новых фирм на международный рынок. Немало уже и примеров прямого внедрения зарубежных и транснациональных корпораций в инфраструктуру Кембриджа путем покупки местных фирм либо попавших в стесненные обстоятельства, либо, наоборот, успешно развивающихся и подающих большие надежды. Так, «Кембридж консалтенс» (Cambridge Consultants) приобретена знаменитой американской «Артур де литтл» (Arthur d. Little) и функционирует как автономное отделение последней, весьма преуспевающее; «Акрон компьютерc» (Acron Computers) стала филиалом концерна «Оливетти» (Olivetty – Италия); «Кембридж интерэктив системз» (Cambridge Interactive Systems) перешла во владение «Компьютер-вижн» (Computervision), a «Эпплайд рисеч оф Кембридж» (Applied Re-search of Cambridge) – к «Мак Доннел Дуглас» (МсDonnell Douglas) (оба последних покупателя – корпорации из США).

С 70-х годов университет значительно активизировал свое непосредственное организационное участие в развитии контактов с промышленностью и коммерциализации научных разработок. Проявляется оно в двух основных формах: во-первых, с 1970 г. действует так называемый Промышленный кембриджский центр Вольфсона (Wolfson Cambridge Industrial Unit), и во-вторых, с 1973 г. начал свою деятельность научный парк.

Промышленный центр (первоначальный капитал на его создание – 100 тыс. ф. ст. – пожертвовал Фонд Вольфсона, так что и центр назван тем же именем) – это подразделение университета, занимающееся продажей полученных последним патентов и now how промышленным фир-мам. Оно было организовано сначала в рамках инженерного факультета, но с 1982 г. представляет университет в целом. Штат здесь небольшой, всего три человека. Они выполняют функции посредников между лабораториями или отдельными учеными, авторами разработок, и покупателями. Формально сделки заключаются через специально созданную фирму «Ланксвейл лтд.» (Lynxvale Ltd), полностью принадлежащую университету, имеющую совет директоров, куда входит и директор Центра, но не имеющую сотрудников. Авторы передают ей свои права на интеллектуальную собственность, а она либо продает лицензию, либо создает совместное с партнером из промышленности предприятие. Прибыль фирмы (доход за минусом расходов на заключение сделки) полностью и поровну распределяется между автором разработки, факультетом и университетом (каждому по 1/3), так что сама компания юридически зарегистрирована как бесприбыльная.

Центр ставит задачу резкого, раз в 10, увеличения доходов. С этой целью, в частности, создается специальный фонд для финансирования совместных предприятий – «Кембридж квантум фонд» (Cambridge Quantum Fond) и представляющая его в качестве юридического лица фирма «Кембридж квантум фонд» (Cambridge Quantum Fond Ltd). Участниками фонда являются университет, колледжи и две компании венчурного капитала. Университет «вносит» в фонд свои права на результаты исследований, колледжи и венчурные компании дают деньги, все партнеры получают по 25% акций фонда.

Что касается научных парков Кембриджа, то они мало чем отличаются по существу от рассмотренных выше моделей. Принадлежат они (и территория, и здания) колледжам. Старший по возрасту парк построен колледжем Троицы, состоит из двух комплексов зданий площадью 861 152 кв. фт. В начале 1990 г. в парке было 80 фирм-клиентов, на которых работали 2800 человек. С момента возникновения парк вырос во много раз – в 1973 г. он имел площадь 5040 кв. фт. и всего одного клиента. Особенно быстро число клиентов увеличивалось в 1985 и 1986 гг.: на 16 и на 17 фирм соответственно. До этого прибавлялось по 1–3 фирмы в год, после 1986 г. – тоже меньше (1987 г. – 1, 1988 г. – 5 и 1989 г. – 10). Строительством и содержанием зданий парка ведает небольшая фирма «Билдуэллс чартерд сервейорс» (Bidwells chartered serveyors) (штат четыре человека).

Более молодой парк организован колледжем Св. Джона. Первая очередь – инновационный центр – открылась в 1987 г. Полезная площадь здания составляет 38 тыс. кв. фт., но под аренду отводится только 26 тыс. (41 комната), остальное – общие помещения, включая кафе. Вторая очередь введена в 1989 г., в этом здании 7 помещений по 200 кв. фт. и 7 – по 2–5 тыс. кв. фт. Строительство каждой очереди обошлось в 2,5 млн. фт. ст. К моменту ввода второй очереди 60% ее площади было уже заранее арендовано фирмами из первого инновационного центра. Руководит парком совет (management group), председатель которого один из администраторов колледжа. В составе совета – несколько директоров кембриджских фирм, один из них занимается отбором клиентов из числа желающих попасть в парк. Таковых сегодня больше, чем последний в состоянии принять. Другой член совета, д-р Болтон, директор консультативной фирмы «Серч» (Search), арендующей помещение в инновационном центре, является главным идеологом всего проекта. Он сам прошел все варианты «карьеры» от университетского профессора до владельца и руководителя собственного предприятия. Таких вариантов, по его классификации, три.

Первый вариант – профессор, сохраняя полную нагрузку в университете, создает собственную консультативную фирму, либо один, либо вместе с коллегой или двумя. Случаев такого совместительства в Кембридже много. Риска тут немного, а заработать можно очень неплохо. Есть преподаватели, которые получают в год от частных консультаций столько же, сколько им платит университет. Второй вариант – создание преподавателем частной фирмы со штатом, набранным обычно из бывших аспирантов, причем на фирме есть штатный директор, а сам основатель является здесь совместите-лем, при этом сохраняя свою работу в университете. Ряд кембриджских фирм, организованных по такой схеме, сумели стать довольно солидными предприятиями с международной репутацией. Наконец, третий вариант – преподаватель организует свою фирму и оставляет должность в университете, сохраняя с ним лишь неформальные связи и время от времени участвуя в качестве совместителя в университетских исследованиях и чтении лекций. Такой вариант наиболее рискован и встречается реже первых двух.

Парк колледжа Св. Джона задуман, в первую очередь, как инкуба-тор, тесно связанный с вузом. В качестве образцовой модели рассматривался опыт университета штата Юта (США). Ориентация на более тесную, чем обычно, связь с университетом проявляется главным образом в составе клиентов инновационного центра. Обычно более 60% из них были выходцами из университета, хотя никаких формальных ограничений на участие в конкурсе претендентов «со стороны» нет.

В парке стараются обеспечить по отношению к клиентам обстановку, которую обозначают термином «tender loving care» (TLC), дословно – нежная, любовная забота. Колледжем создан фонд, где можно получить на льготных условиях кредит в сумме до 100 тыс. ф. ст. Еженедельно силами специалистов крупных лондонских фирм проводятся консультации (одна неделя – юридические вопросы, другая – патентные, третья – финансовые и т.д.). Делается это бесплатно, в расчете на то, что в будущем консультируемые станут постоянными клиентами этих фирм. При необходимости всегда можно получить совет и от сотрудников университета. Проводится много неформальных встреч, совместных ланчей или обедов, дискуссий. В общем, здесь пытаются реализовать так называемую динамичную модель парка. Суть ее в том, чтобы не полагаться на стихийный ход событий, который в силу объективных тенденций в конечном счете приведет к успеху (статичная модель), а активно влиять на эти события, создавать необходимые для успеха предпосылки.