2. Осознание новой роли науки в обществе

В условиях Второй мировой войны связями науки и государства ведало Управление научных исследований и разработок во главе с Ванневаром Бушем. Созданная им система, несмотря на военные условия, была коллегиальной и децентрализованной. Буш взял на себя роль посредника и арбитра между научным сообществом, с одной стороны, и правительственными учреждениями – с другой, в первую очередь – с Техническим бюро армии и флота. Буш считал, что ученый или инженер плодотворнее и эффективнее трудится на привычном ему месте, там, где работал в мирное время, и их не нужно, за исключением редких особых случаев, «переселять» в военные лаборатории. Другими словами, промышленные и академические организации работали скорее в партнерстве с правительством, чем под его прямым контролем. Эта модель отличалась от модели, практиковавшейся в годы Первой мировой войны, когда нужных для военных исследований ученых и инженеров временно мобилизовали и перевели в лаборатории министерства обороны. Буш, имевший прямой доступ к президенту Рузвельту, убедил последнего в эффективности предлагаемой им схемы, и она действительно доказала свою работоспособность: радар был создан в радиационной лаборатории Массачусетского технологического института, один из редких изотопов ²³⁵U удалось выделить в лаборатории Ок-Ридж (Oak Ridge), которой руководила корпорация «Дженерал электрик компани», даже лаборатория в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико), ультрасекретная организация, где разрабатывалась и была создана первая атомная бомба, управлялась Калифорнийским университетом по контракту с армией.

Когда создали Комиссию по атомной энергии, она приняла ту же модель, и все подобные исследовательские лаборатории получили название и статус «Центров исследований и разработок, финансируемых федеральным правительством». Они управлялись университетами или фирмами по контрактам с правительством.

«Опыт войны продемонстрировал потенциал продуктивного партнерства основных секторов национальной науки. Он также показал важную роль университетских ученых (а стало быть, и всего академического сектора) в разработке новых, зачастую весьма рискованных исследовательских идей и в демонстрации возможности их инженерного воплощения... Кроме тoгo, этoт опыт показал, что даже в военное время эффективное руководство наукой требует, чтобы она была изолирована, насколько это только возможно, от политической повседневной практики»[i].

В известном письме Бушу от 17 ноября 1944 г. президент Рузвельт поставил четыре основных вопроса: 1) быстрое рассекречивание результатов военных ИР; 2) необходимость разработки программы поддержки исследований медицинской и здравоохранительной направленности; 3) условия, на которых правительство могло бы оказывать помощь исследовательской деятельности в общественных и частных учреждениях; 4) возможность создания специальной программы поиска научных талантов и обеспечения их развития. Буш организовал четыре соответствующих комитета из числа неправительственных ученых и инженеров, а затем обобщил и синтезировал их рекомендации касательно взаимоотношений государства и науки в 40-страничном докладе президенту. Это и был знаменитый доклад «Наука – бескрайние рубежи». Доклады каждого комитета, анализирующие вопросы в деталях, стали приложением к обобщающему докладу.

Идеи Буша были новыми и смелыми. Он полагал, что правительство не только имеет право помогать науке, но оно является ответственным за ее состояние и непрерывность получения новых результатов. Правительство для этого должно, во-первых, поддерживать исследования в бесприбыльных организациях, в первую очередь фундаментальные исследования в университетах, и не только их; и во-вторых, финансово помогать подающим надежды ученым и инженерам стипендиями. При этом чрезвычайно важно, чтобы помощь как учреждениям, так и индивидуумам оказывалась только на основе объективной оценки их научных достижений и возможностей. Оценка же должна производиться специалистами, обладающими необходимой квалификацией и профессиональным опытом. «Я убежден, – писал Буш, – что национальные интересы в научных исследованиях и научном образовании были бы обеспечены наилучшим образом путем создания Национального исследовательского фонда» (там же, с.1-11). Обязанности, которые предполагалось возложить на государство, были слишком новыми и ответственными, чтобы их можно было поручить какому-либо из уже существующих специализированных правительственных ведомств. Буш полагал, что новое учреждение конгресс должен создать как можно скорее. Что касается промышленных исследований, то Буш считал их прерогативой самой промышленности. «Только сама промышленность обладает всем необходимым, чтобы решать, какие результаты исследований в общественном секторе стоит коммерциализировать и как их можно использовать» (там же).

Заслуга В.Буша состоит в том, что он своевременно и верно оценил состояние творческого потенциала мирового сообщества. До войны, отмечалось в докладе, необходимые результаты фундаментальных исследований США импортировали из Европы. Война разрушила европейскую науку. Поэтому США должны принять основную ответственность за получение необходимых фундаментальных результатов на себя. Соответственно, «...университеты, которые до Второй мировой войны располагались на периферии американской науки, следует теперь рассматривать как ее центральное звено» (там же). Звучало это вполне убедительно, так как основные военные новшества были достигнуты в университетах или квазиуниверситетских организациях силами университетских ученых и инженеров. В других странах, за исключением (отчасти) Великобритании, этого не было. Таким образом, «...послевоенное выдвижение университетов в качестве основных центров фундаментальной науки стало уникальным, специфичным для Соединенных Штатов явлением» (там же).

Доклад В.Буша по общему признанию научного сообщества стал основой научно-технической политики США на многие годы. Но в то же время доклад носил в значительной мере односторонний характер. Он был сосредоточен на проблемах, которые можно объединить под общей рубрикой «политика для науки», т.е. рассматривал задачи общества (государства) по отношению к науке, поскольку именно так формулировал задачи этого доклада президент Рузвельт. Однако вторая сторона медали – «наука для политики», т.е. обязательства науки перед обществом, осталась нераскрытой. Этот пробел был восполнен в докладе Дж.Стилмена 1947 г., который охватывал обе стороны – и обязательства государства по отношению к науке, и обязательства последней по отношению к обществу. Оба доклада ставили фундаментальные исследования во главу угла. Что касается разделения ИР на гражданские и военные, то Буш, признавая это деление, твердо высказывался за гражданское руководство всеми ИР страны. Он считал, что успехи ученых в военные годы во многом объяснялись тем, что в военных исследованиях, на всех их стадиях, от планирования до реализации, активную роль играли гражданские ученые и инженеры. Поэтому ННФ виделся ему как «...постоянная, независимая, возглавляемая гражданскими специалистами организация, тесно сотрудничающая с армией и флотом, но финансируемая парламентом напрямую и имеющая право проводить любые представляющиеся целесообразными оборонные исследования, которые дополняли бы ИР, выполняемые военными учреждениями» (там же, с.1-14). Другими словами, Буш считал, что военная научная политика должна быть интегральной частью общей национальной.